— Кажется, никаких осложнений не будет, — сказал он, подзывая такси. — Все прошло гладко, как сбор налогов..
Но тут же ноющая боль при воспоминании о Берри Пипе возникла в нем.
V
Лоис Браун положила на прилавок десятидолларовую бумажку. Выслушав заказ, продавец проверил, нет ли этой ассигнации в списке фальшивых. Фальшивомонетчики давно уже облюбовали винные лавки для сбыта своей продукции. Дав Лоис сдачи, продавец протянул завернутую бутылку виски и поблагодарил за покупку: «Заходите еще».
Лоис не любила виски, она предпочла бы бутылочку сладкого, но Гризи велел принести виски, а деньги были его.
Она быстро прошла мимо играющих на тротуаре детей. Отирающиеся на улице шалопаи по-испански выкрикнули ей вслед какие-то сальные комплименты, хотя Лоис не заслуживала того, чтобы на нее обращали внимание. Они сделали это шутки ради.
Лоис вошла в подъезд дома. Гризи Дик и Сэмюэль уже ждали ее.
— Все в порядке? — спросила она.
— Это было проще простого, — ответил Гризи.
— Точно, — добавил Сэмюэль, — никаких осложнений. Мамочки мои, мы чувствовали себя там, как дома. Рядом с полицейским участком, ха-ха!
— Заткнись! — крикнула Лоис. — Я ничего не желаю слышать об этом. Можете делать что угодно, но я не желаю быть замешанной в ваших делах! Ничего не желаю знать!
— Ладно, ладно, — отозвался Сэмюэль поглядывая на бутылку. — Я не хотел сказать ничего плохого.
— Ты никогда ничего не хочешь, только втягиваешь моего парня в неприятности!
— Не кричи, крошка, — сказал Гризи. Он снял пиджак и повесил в чулане. — Не следует разговаривать с Сэмюэлем Томасом в таком тоне. Ты можешь обидеть его, ведь он очень чувствительный юноша.
— Юноша? — фыркнула Лоис. — Он был юношей, когда Колумб открыл Америку.
— Что с тобой, дорогуша? Ведь я только пошутил, — сказал Гризи.
— Я тебе скажу, что со мной! Я не желаю ждать тебя целый день, не зная, явишься ли ты ночевать.
— Но я должен зарабатывать себе на жизнь.
— А разве тебе мало моего заработка?
— Я не могу жить за счет женщины. Я не Берри Пип.
— Ишь какой гордый! Однако ты все же одалживаешь деньги у Берри Пипа! Докатиться до того, чтобы занять сто долларов у Берри Пипа!
Гризи скрыл от Лоис, что одолжил у Берри Пипа две тысячи. Ему нужны были эти деньги, чтобы найти себе достойного напарника для какого-нибудь действительно крупного дела, но ничего подходящего не подворачивалось, и деньги ушли: сотня здесь, полсотни там. И теперь он сидит на мели, без единого цента, до тех пор, пока не пристроит шкурки.
— Одолжить у Берри Пипа на сигареты! — не унималась Лоис. — А я должна волноваться, что ты попадешь в тюрьму, волноваться по любому поводу! Помяни мое слово, Гризи, ты достукаешься, что в один прекрасный день тебя убьют.
— Заткнись! — вскричал Гризи. — Заткнись, слышишь!
Лоис взглянула на него.
— Что с тобой?
— Ничего!
— Послушай, тебе вовсе не из-за чего беситься, — произнес Сэмюэль, пытаясь восстановить мир.
— Какого черта еще и ты вмешиваешься в мою частную жизнь?! — завопил Гризи.
— Я только хотел… — пробормотал Сэмюэль.
— Вовсе не из-за чего кричать, Гризи, — сказала Лоис.
— Приготовь что-нибудь поесть и оставь меня в покое! Только и знаешь, что трепать мне нервы и затевать ссоры!
— Зачем ты так говоришь? — снова вмешался Сэмюэль. — Лоис хочет тебе добра…
— А ты почему не убираешься отсюда?! — напустился на него Гризи. — Приходи завтра вечером за своими деньгами.
— Не кричи на меня. Я тебе не слуга, — отпарировал Сэмюэль. — И я хочу знать, когда, черт возьми, ты мне заплатишь?!
— Заплачу. Сказал заплачу, значит заплачу!
— На твои «заплачу» не купишь и кружки пива.
— Потерпи, коротышка. Я рассчитаюсь с тобой, как только продам шкурки, не раньше. А теперь мотай отсюда!
— А сколько ты за них получишь?
— Не знаю, пять, шесть, может быть семь тысяч.
— Когда ты узнаешь это поточнее?
— Завтра я тебе скажу.
— Не обманешь?
— Я никогда никого не обманывал.
— И не пытайся начать с меня, — Сэмюэль взял пиджак и направился к выходу.
Когда он прикрыл за собой дверь, Гризи извиняющимся тоном обратился к Лоис, которая возилась у плиты:
— Прости, что я нагрубил тебе.
— Значит, я права? Что-то случилось?
— Да. Но после того, как я продам товар, все будет в порядке.
— Долг Берри?
— Да.
— Но ведь это всего сто долларов, — сказала Лоис, переворачивая жарящийся на сковороде бифштекс. — Он может подождать еще.
— Я… должен ему больше… Лоис обернулась к нему.
— Больше? Сколько же? Гризи назвал цифру.
— Две тысячи долларов! — воскликнула Лоис. — Зачем тебе такие деньги?
— Были нужны. Я хотел сварганить одно хорошее дельце. Самое крупное в жизни, чтобы заработать такую сумму, которой хватило бы на два, а то и на три года жизни.
— Ну и что же?
— Сорвалось. Я никогда не начинаю дела, если не уверен в успехе. Надо было ждать, а пока я истратил все деньги.
— Две тысячи?! На что?
— На то, — Гризи показал на бутылку виски. — И это, — он ткнул пальцем в сторону сочного бифштекса на плите. — Деньги протекли сквозь пальцы… И я был должен полсотни Корнелии. Нужно было рассчитаться с ней, чтобы она могла внести очередной взнос за медицинское обслуживание.
— Думается, она могла бы обождать с деньгами, — зло бросила Лоис, — во всяком случае, пойти навстречу тебе, которому она стольким обязана.
— Ничем она мне не обязана! Корнелия даже не родная нам, хотя воспитала и вырастила нас. Это мы обязаны ей.
— Тебе удастся рассчитаться с Берри?
