— Именно сейчас захотелось? Почему не десять лет назад?
— Раньше мне в голову не приходило, что они могут быть полезны.
— А не приходило ли тебе когда-нибудь в голову, что утрачены они не без причины?
— Ну, пожалуйста, Джеремия.
Старик вновь помедлил:
— Ладно. Что ж, скажу… Я никогда их не видел. И боюсь, что они обладают силой, с которой не каждый может справиться.
Томас схватил его за руку:
— Где они сейчас?
— Возможно, у Орды.
Томас встал. Ну конечно! Ведь Джеремия — выходец из Орды.
— Ты это точно знаешь?
— Нет. Я же сказал, что никогда их не видел. Только разговоры слышал — будто Кваронг всюду возит их с собой.
— Так они у Кваронга? А он… он умеет их читать?
— Думаю, нет. Не уверен, что и ты сумеешь.
— Но ведь кто-то наверняка умеет. Ты, к примеру.
— Я? — Джеремия усмехнулся. — Не знаю. Может, их и вовсе не существует. Так, слухи…
— Но ты веришь, что они существуют, — настаивал Томас.
В глазах Джеремии отразились первые лучи восходящего солнца.
— Да.
Итак, старик знал, что книги — у Орды. Но никогда об этом не рассказывал.
Томас слышал, что они давным-давно были отобраны у последователей Элиона, и с тех пор история по каким-то причинам передавалась изустно. Если причины существовали тогда, они и сейчас никуда не делись. Может, потому-то Томас и пошел по неверному пути, как напомнила недавно Рашель, что его влекло запретное знание? Джеремия, возможно, прав. Эти книги — не для людей.
И все же они ему нужны.
— Я пойду за ними, Джеремия. Поверь мне — от этих книг зависит, выживем ли мы вообще.
Джеремия испуганно привскочил:
— Но это значит, пойти к самому Кваронгу!
— Да, а Кваронг со своим войском сейчас недалеко от ущелья Наталга. В пустыне к западу отсюда, зализывает раны. — Томас шагнул к окну. Луна таяла в разгоравшемся утреннем свете. — Ты вроде говорил, что шатер вождя всегда стоит в центре лагеря. Это так? — спросил он, повернувшись к старику.
— Да, и со всех сторон окружен солдатами. Чтобы подобраться, нужно быть одним из них… — Старик испуганно распахнул глаза и бросился к Томасу: — Не делай этого! Зачем оно тебе? Рисковать жизнью, жизнью величайшего нашего воина, из-за нескольких старых книг, которых, может, и вовсе не существует?
— Затем, что, если я их не найду, то могу умереть. — Он отвел взгляд. — Все мы можем умереть.
Рашель сидела за столом словно бы во сне.
Понимая, что это и вправду сон.
Понимая также, что сном это является не более чем любовь, которую она питает к Томасу. Или не питает. Поди пойми.
Сон был на удивление живой и яркий. Сидя за столом, она отчаянно пыталась найти решение очень важной проблемы, надеясь, что вот-вот оно явится, и, сознавая, что в противном случае той жизни, которую она знает, придет конец. Не только в этой крохотной комнатке, а во всем мире.
Это было общее впечатление, потом пришло осознание деталей.
Например, черный стол. Гладкий.
Ящик на столе.
Под рукой у нее — мышка, скользит по черному резиновому коврику. На мониторе — уравнение, штамм Рейзон, мутация ее собственного творения. По правую руку — электронный микроскоп и прочие приборы.
Лаборатория.
Все привычно, как ее собственное имя.
Моника де Рейзон.
Нет. Ее настоящее имя — Рашель, и на самом деле ей непривычно все в этой комнате, а более всего — женщина по имени Моника де Рейзон.
Или все-таки привычно?
Монитор в этот момент потемнел. Она увидела в нем отражение Моники. Свое отражение. Темные волосы, темные глаза, высокие скулы, маленький рот. Возникло ощущение, будто она и
Моника де Рейзон, всемирно известный ученый-генетик, упрятанная внутрь горы под названием Циклоп, стоящей на индонезийском острове, Вальборгом Свенсоном, который рассеял штамм Рейзон в двадцати четырех городах разных стран.
Тут ее, наверное, никогда не найдут. Кто бы ни искал. Даже Томас Хантер, дважды рисковавший ради нее своей жизнью.
Кое-какие чувства Моника к Томасу питала. Но не такие, как Рашель.
Глядя на монитор, она навела курсор на нижний угол модели. Еще раз подняла лист бумаги, испещренный формулами и цифрами. Кажется, так. Должно быть так. Она отложила страницу.
Палец обожгло, она бегло на него взглянула.
— Пожалуйста, пожалуйста, — прошептала. — Пожалуйста, найдись!
Кликнула мышкой. И на монитор выплыла формула.
От облегчения она чуть не разрыдалась. Откинулась на спинку стула.
Код был цел. Ключ нашелся, и мутация его, по всей видимости, не затронула. Значит, и вирус, созданный ею для выведения из строя этих генов, был дееспособен!
Тут явилась мысль, от которой радости у нее поубавилось. Получив желаемое, Свенсон ее убьет. Может, не говорить ему ничего? Нет, надо сказать. Ведь эта информация должна спасти огромное количество людей, независимо от того, кто именно ею воспользуется.
А вдруг не должна? Он рассказал ей не все. Было что-то…
— Мама! Мам, проснись!
Рашель подскочила:
— Томас?
В дверях стоял ее сын.
— Папы нет. В дозор, наверно, отправился.
Рашель откинула покрывало и встала.
— Нет. Он должен быть дома.
— Так доспехов тоже нет. И меча.
Она взглянула на вешалку в углу, где висели обычно его латы и ножны. Та была пуста. Может, он и впрямь отправился в дозор, ведь столько народу сейчас прибывает на Собрание?
— Я уж поспрашивал в деревне, — сказал Сэмюель. — Никто не знает, где он.
Она задернула холщовую занавеску, заменявшую дверь. Торопливо сняла спальную рубаху, надела блузу из мягкой кожи со шнуровкой крест-накрест на спине. В шкафу висело больше дюжины ярких платьев и юбок, предназначавшихся в основном для празднований. Рашель выбрала желтовато-коричневую кожаную юбку, надела и туго затянула веревочные завязки. Под платьями рядком стояли шесть пар мокасин, некоторые — новые, некоторые уже изрядно поношенные. Она схватила первую попавшуюся.
