— Израиль этого не сделает. Наша разведка…
— Хватит молоть вздор, — отрезал Ольсен. — Какая еще разведка?
Майерс глянул на президента, Блэр кивнул.
— Та же самая разведка, которая обнаружила местопребывание Вальборга Свенсона, — продолжил тот.
Ольсен захлопал глазами:
— Свенсона? Вы его нашли? — спросил он недоверчиво.
— Да, Дуайт. Нашли, — ответил президент. — Его люди сбили наш самолет, пролетавший над их убежищем, около восьми часов назад.
— Где?
— В Индонезии. Кроме того, два часа назад из Франции пришло сообщение. Якобы у них имеется неопровержимое доказательство того, что антивирус у Свенсона есть. Подозревают, видимо, что мы им не верим.
Воротничок у Ольсена потемнел от пота.
— Что же там произошло?
— Пилот успел доложить о ситуации перед падением самолета. Уцелел ли кто, мы не знаем. Активировались три маячка, когда раскрылись парашюты, но больше никаких сведений от этих людей не поступало, поэтому мы предполагаем худшее. С гавайской базы Хикэм туда вылетели семь часов назад три транспортника с отрядом «морских котиков». Час назад они высадились в том месте, откуда, предположительно, по нашему самолету стреляли из «Стингера». Об этой-то разведке мы и говорим.
— Значит, у нас есть шанс найти Свенсона с антивирусом.
— Да, есть.
— И каким же образом ваши люди обнаружили его убежище?
Блэр поколебался, но все же решил закончить начатое.
— С помощью Томаса Хантера, — сказал он. — Полагаю, вы его помните. Вы еще назвали его, кажется, медиумом. В сообщении из Франции говорится также, что Хантер сейчас — в руках у «Новой Лояльности» и что всякие дальнейшие попытки военных действий могут стоить и ему, и Монике жизни.
Это откровение ввергло Ольсена в полную растерянность.
— Очень хорошо. Значит, в разведке у вас появился медиум. И, как я понимаю, именно этот медиум и сказал вам, что Штаты антивируса не получат. Значит, все дальнейшие свои действия вы планируете, основываясь на его откровениях. А вы не думали о том, что от Франции до Штатов — всего семь часов лету? И что если французы получат антивирус, то наши ученые смогут воспроизвести его, воспользовавшись любым носителем?
Предложенная им мысль, разумеется, уже обсуждалась. Свенсон мог и в этом случае воспрепятствовать Штатам в своевременном приобретении и воспроизведении антивируса. Томас утверждал, что так и будет. И в свете последних событий Блэр склонен был ему верить.
— Возможно. Я проконсультируюсь со специалистами. Вся надежда на то, что до этого дело не дойдет.
— Видит Бог, я тоже на это надеюсь. Но, если вы собираетесь играть с Францией жестко, я подыму против вас весь народ.
— На сей счет я тоже проконсультируюсь. Если провалится текущая миссия, мы перевезем оружие в срок. Никаких опрометчивых шагов, даю вам слово. Разве что в самом крайнем случае. Но не ждите, что я переметнусь на вашу сторону. Только не это, ради всего святого. Если вы и впрямь думаете, что эти люди позволят нам остаться в живых, чтобы сразиться назавтра, вы не понимаете того, что понимаю я.
— Что ж, мы всегда жили в разных мирах, не так ли? Надеюсь, вы сумеете успокоить Израиль.
— Успокоить — вряд ли. Там такое творится… Но Беньямин обещал лично мне, что видимость согласия на уступку они создадут, хотя бы на время. Вы же понимаете, Дуайт, без боя они не умрут.
— Глупцы. — Ольсен поднялся, собираясь уйти. — А наши соотечественники до сих пор ничего не знают. Нужно оповестить их, и поскорее. Итак, смею вас уверить, все будут в ярости от того, что им не сказали раньше.
— Думается, вы сочли бы это политически выгодным для себя, Дуайт.
Тот одарил его на прощание злобным взглядом, и Блэр понял, что он и в самом деле уже прикидывает свои политические виды на будущее. И, возможно, только по этой причине еще не обратился к прессе.
— Держите это в секрете, — сказал президент. Дуайт Ольсен обернулся:
— Даю вам два дня. Если меня устроит, как пойдут дела, буду сотрудничать. Если нет — никаких обещаний.
— Только проговоритесь — и я вас арестую!
— На каком основании?
— За измену. Разглашение сведений о военных операциях — преступление, дающее основание для судебного преследования. Помимо вируса, у нас еще и война.
Преувеличение, конечно, но Блэру сейчас было все равно.
— Сэр! Интерком.
— Да?
— Рапорт с Гавайев.
Он встретился взглядом с Ольсеном. Та самая миссия.
Министр обороны напрягся.
— Давайте его сюда, Билл.
Через десять секунд в руках у Грэхема Майерса оказалась красная папка. Он быстро проглядел рапорт. Ольсен, стоявший в дверях, шагнул обратно в комнату.
Президент ослабил галстук:
— Ну, говорите уже, что там, черт вас побери!
— Отряд прибыл на место и вошел в большой комплекс внутри Циклопа. Потерь нет. Комплекс брошен.
— Что?
— Его покинули всего несколько часов назад. Остались компьютеры, но без жестких дисков. Из людей — никого. — Майерс поднял взгляд на президента. — По некоторым признакам можно предположить, что один из наших солдат там все же побывал. Найдены форменные пуговицы.
— Хантер.
В комнате воцарилась тишина.
— Они не могли уйти далеко, — сказал кто-то.
Президент отодвинул свой стул и встал:
— Найдите его!
18
Праздновали до глубокой ночи — как обычно, пять дней, что продолжалось ежегодное Собрание Лесного Народа. Музыка, танцы, игры, угощение. И напитки, разумеется. Фруктовые вина, ягодный эль. Каждая мелочь призвана была напоминать о Великой Любви в разноцветном лесу.
Открылся праздник церемониальным шествием всех племен во главе со старейшинами по улице, что вела к озеру. Первым шел Сайфус, возглавляя самое большое племя — Серединного леса, следом, в порядке расположения с севера на юг, жители остальных лесов.
Вокруг озера было зажжено двадцать тысяч факелов. Сайфус рассказал о символах веры, напомнил, почему следует держаться основ Великой Любви без малейших отклонений, как, несомненно, держался бы их сам Элион. Религия Лесного народа проста, всего шесть законов, напомнил он, но тем законам, что выработал с годами Совет для помощи в исполнении основных, необходимо придавать тот же вес. Любить
