Словно следуя ее предупреждению, послышались отвратительные, скребущие звуки. Что-то осыпалось на пол У самой двери, а скрежет становился все громче и нестерпимей, словно огромная крыса выедала череп изнутри.
Рука Зиты дрожала все сильнее. Конан отстранил ее.
— Отойдите-ка подальше. Сдается мне — та драка не была последней.
Девушки замерли у нижней ступени и, обнявшись, с угасающей надеждой глядели на мощную фигуру варвара, который один только мог теперь защитить их, все меньше веря, что это ему по силам — он был всего лишь человеком, а то, что рвалось наружу, являлось порождением мрака и напитано его злой силой.
Когда стена начала рушиться, осыпаясь каменной крошкой, а в образовавшемся отверстии показалась когтистая лапа и принялась рвать каменную плоть здания, исполненный ужаса крик Зиты заставил Конана вздрогнуть, но он не обернулся и потому не видел, как обмякло ее тело, как Мелия осторожно опустила ее на пол, достала из ножен меч и встала рядом с киммерийцем, готовая если не помочь ему, то, по крайней мере, умереть вместе с ним. Он слегка покосился на девушку, но ничего не сказал.
Отверстие увеличилось настолько, что тварь сочла дальнейшую работу ненужной и полезла вперед. Ей пришлось сложиться почти вдвое, чтобы протиснуться в дыру, но когда сталь клинка свистнула в волосе от ее тела, она мгновенно отпрянула и принялась крушить стену, обеспечивая себе большую свободу действий. Чудовищные удары обрушивались один за другим, массивные каменные блоки начали расшатываться.
Онемевшей от ужаса Мелии начало казаться, что достаточно малейшего толчка, чтобы все здание рухнуло им на голову, но тут что-то мелькнуло перед ее лицом, и удары прекратились. Конан решительно бросился в пролом.
Сердце Мелии отчаянно колотилось, готовое в любой момент выскочить из груди, но она взяла факел и пошла вслед за Конаном, хоть и понимала, что помощи от нее немного. Она осторожно заглянула в проем и в первый момент почти ничего не смогла рассмотреть, лишь мятущиеся тени в густом облаке пыли, — но непрекращающийся звон стали говорил о том, что бой продолжается. Через мгновение, когда то ли пыль осела, то ли глаза девушки приспособились, она увидела фантастическую картину боя.
Теперь она ясно различала огромную фигуру Конана, державшего факел в левой руке. Пыль, заполнившая все пространство коридора, попадая в огонь, ярко вспыхивала мириадами разноцветных искр, придавая происходящему мрачному действу странный, призрачный, какой-то нереальный вид. Словно все виделось в дурном сне, созданном фантазией неумелого колдуна-недоучки, задумавшего окрасить трагедию в праздничные тона, тут же отказавшегося от своего намерения, решив создать взамен ощущение мрачной безысходности, да так и остановившегося на полпути.
Мелия вошла внутрь, и тут же вездесущая пыль, настолько мелкая, что больше походила на клубы дыма, забилась в рот и нос, заставив ее чихать и кашлять. Она прокляла все на свете, а себя в первую очередь, когда увидала, что Конан, обернувшись, пропустил удар твари, и алые капли, брызнувшие из раны, показались черными в заполнившей пространство густой пелене.
Тварь, окрыленная успехом, бросилась вперед, но напоровшись на ответный удар, отскочила, и бой продолжался в прежнем ключе: Конан защищался, готовя атаку, наносил удар и делал шаг вперед. Тварь была необыкновенно быстра, и удары киммерийца в основном не достигали цели, но он теснил противника, и хотя Мелия не понимала, чего он добивается, но сознавала, что какой-то план у него есть. Быть может, он хочет загнать противника в угол и там, лишив его подвижности, постараться прикончить?
Это казалось сомнительным. Тварь была необыкновенно быстра, но пока не понимала намерений человека. Однако, осознав их, наверняка сумеет вывернуться. Неужели киммериец не понимает этого? Неужели он всерьез надеется измотать противника, сохранив свежесть и подвижность в такой степени, чтобы получить реальное преимущество? В это было еще труднее поверить. Человек, даже такой, как Конан, был все-таки человеком, а тварь, напитанная мощью Незримого, сделалась почти непобедимой.
Мелия постепенно приближалась к сражающимся. Она закрыла лицо куском воздушной материи, оторванным от рукава, и теперь могла свободно дышать. Пыль, поднятая рушившимися камнями, понемногу оседала, и видно стало получше.
Тварь отступала шаг за шагом, и, оказавшись напротив комнаты, где когда-то — Мелии казалось, что с того момента прошло не менее сотни лет — ее создал Незримый, нырнула в дверной проем. Конан бросился следом. Девушка поспешила за ними, и вбежав в комнату, едва не налетела на спину киммерийца. Пыли здесь не было, и она увидела странную картину: Конан замер, держа факел в левой руке, меч в правой, а тварь, вцепившись стальными когтями в каменные плиты, словно то было мягкое дерево, висела вниз головой, злобно шипя на человека.
Увидев вошедшую девушку, она рванулась к ней. Мелия вскрикнула, но Конан взмахнул мечом, и алые брызги, сверкнув в свете факела, пали ей на платье. Девушка судорожно рванула вымазанный кровью рукав и бросила его на пол.
Только теперь она увидела многочисленные раны и на теле Конана. Были они неглубоки, но красноречиво говорили о том, как дорого обошелся киммерийцу этот еще не закончившийся бой.
Впрочем, сверху тоже капали редкие, густые капли. Бойцы остановились, словно в нерешительности. Тварь застыла на потолке, а Конан стоял на полу, пресекая малейшие попытки к бегству. Видимо, наступил момент, когда оба противника негласно решили передохнуть, а может быть, просто осмысливали создавшееся положение, не в состоянии решить, что делать дальше.
Мелия огляделась. Стены комнаты тонули во мраке. Света пары факелов явно не хватало, чтобы осветить все пространство. Конан поднял огонь выше, и тварь тут же отскочила и зашипела на него, оскалив редкие, но длинные и острые, словно клинки кинжалов, зубы.
Видимо, тварь сочла передышку достаточной. Она отскочила в темноту и тут же попыталась проскочить мимо Конана и девушки в открытую дверь, но киммериец не для того загнал ее сюда, чтобы так просто выпустить, однако и достать тварь, вдруг продемонстрировавшую способность передвигаться по потолку так же свободно, как и по полу, он теперь не мог.
Все труднее удавалось ему пресекать ее попытки вырваться, и после того, как тварь внезапно бросилась на пол и тут же по стене попыталась проскочить мимо, Конан едва успел отпрыгнуть в сторону, заслонив собой девушку и перегородив выход. Он понял, что если ничего не придумает, не избежать бегства твари.
— Уходи!
Киммериец махнул рукой в сторону выхода и тут же отступил сам, в ярости пнув по дороге пару чучел, от его могучего пинка отлетевших к двери. Тварь нырнула в тень и затаилась, готовясь к новому прорыву, но Конан не стал ждать, что она еще придумает.
Мгновенно обернувшись и удостоверившись, что девушки нет в комнате, он схватил валявшуюся под ногами имитацию волка и, подпалив ее в огне, бросил в кучу таких же псевдозверей, в углу. Следующую набитую соломой шкуру, едва она занялась пламенем, он бросил в приоткрытый шкаф, слева от двери.
Всюду было сухое дерево, сухие травы, кости, высохшие животные, набитые опилками шкуры, и Мелия понять не успела, что он делает, как Конан выскочил в коридор и насторожился, готовый ко всему.
Словно ошпаренная, тварь выскочила следом и злобно зашипела, но явно опасалась нападать на человека. Мелия не могла отделаться от ощущения, что тварь смертельно напугана и в растерянности не знает, что делать дальше, хотя все так же опасна. «Как крыса, загнанная в угол, готова на все, что дает хоть какой-то шанс», — подумала она.
Теперь Мелия и вовсе не понимала, что задумал Конан. Ясно было, что он выкурил тварь из комнаты, потому что в стесненном пространстве коридора проще было воплотить в жизнь какой-то план, но понять его замысел пока не могла. Однако, когда киммериец погнал тварь в черную пасть коридора, пошла следом.
Конан тыкал в тварь факелом, имитировал атаку, нанося в оскаленную пасть удары мечом, и тварь отступала. Она совершила ошибку, когда, бросив оружие, взобралась на потолок в попытке вывернуться. Теперь она не могла драться, она могла только отступать, дергаясь из стороны в сторону. Конан то подрубал ей ногу, то наносил колющий удар в морду, а она не могла даже обороняться. Она могла лишь спасаться бегством, но бежать-то как раз было некуда, а Конан все шел вперед, продолжая теснить ее, загонять в тупик.
