ванную.
— Понятно, — пробормотала Даша. — Опять мне одной со всем разбираться…
4
На улице было, пожалуй, слишком жарко.
— Дарья Николаевна, не желаете пивка? — Полетаев переоделся в белоснежный теннисный костюм с зелеными полосками и теперь восседал в своем кресле, словно победитель Уимблдона.
— Спасибо, но я с большим удовольствием выпью апфельшоле.
— Кого она выпьет? — удивился Гоша.
— Яблочный сок с минеральной водой. Очень освежает, — пояснил Полетаев. — Какие у нас на сегодня планы?
— У вас — понятия не имею. Лично я сейчас закажу себе лошадь…
Мужчины, кроме традиционно ничего не понимающего Прохазки, прыснули.
— Кобылу к подъезду! — тоненько хихикнул Виктор Семенович.
— Вам вороную или, пардон, в яблоко? — поддержал его Гоша.
— В апельсинах, — разозлилась Даша. — Я к вам в душу не лезу, и вы ко мне не приставайте.
— И как долго вы собираетесь на забронированной кобыле распугивать лесных обитателей, если, конечно, доберетесь до леса? — поинтересовался Полетаев.
— Ха-ха-ха, очень смешно. Не ваше дело. До темноты вернусь.
Гоша с отцом переглянулись, улыбки погасли на их лицах.
— А что вы так долго собираетесь там делать?
— Вам-то какое дело! — Даша радовалась, что заставила их нервничать. — Я женщина свободная, хочу, дома сижу, хочу, на лошади катаюсь.
— Тогда мы с вами. — Виктор Семенович решительно встал. — Мы не можем вас отпустить в лес одну. Это не безопасно.
— А кто умеет ездить верхом? — вполголоса осведомился Ример. За последние два дня он немного изменился. Стал менее циничным и более задумчивым.
— Не скажу, что держусь в седле как цирковой наездник, но… не жалуюсь. — Это, разумеется, Полетаев. — Пан Прохазка, — обратился подполковник к щурящемуся иод солнечными лучами бородачу, — как у вас с лошадьми обстоят дела?
— Я же сельский житель! — приоткрыл глаза владелец детективного агентства. — Если найдется и для меня лошадка, то, честно говоря, разомнусь с удовольствием.
— Да вы просто мастер на все руки, — заметила Даша. — Пан Ярослав, вы были обречены стать детективом. И на мотоцикле, и на лошади… Гений, просто гений. Кстати, что значит «подходящая лошадь»?
Прохазка смущенно одернул майку:
— Обыкновенная лошадь выдерживает всадника килограммов до восьмидесяти, поэтому мне и… — он покосился на упитанного Гошу.
Катин муж заметил косой взгляд и моментально занервничал:
— Что он сказал? Что меня не возьмут?
Даша была рада пояснить:
— Именно. Пан Ярослав сказал, что ты толстый, как свинья, и на…
— Неправда! — возмутился Полетаев. — Дарья Николаевна, с полной ответственностью заявляю: вы провокатор. Прямо какой-то Азеф в юбке! — Посмотрел на ее одежду и поправился: — В джинсах. Женских. — После чего поспешил пояснить покрасневшему Гоше: — Пан Прохазка говорит, что для всадников весом свыше восьмидесяти килограммов используются специальные лошади…
— Тяжеловозы называются, — не унималась Даша. — Те, которые на лесоповалах работают.
Гоша ничего не сказал, но в его темных злых глазках промелькнула ненависть.
5
Прохазка с непостижимой для своей массивной фигуры легкостью вскочил в седло. Конь под ним дрогнул, но устоял. Лишь на крупе вздулись змеящиеся вены. Несчастное животное попробовало взбрыкнуть и иными способами выразить свое недовольство, но Прохазка продемонстрировал не только прекрасные качества наездника, но и тонкое знание конской психологии. Обменявшись парой любезностей, человек и конь пришли к консенсусу, и вскоре бородач галопом покинул манеж. Остальные справились с поставленной задачей менее эффектно.
Виктор Семенович, которого только жадность и природная глупость подвигли на рискованный для его возраста эксперимент, очень нервничал и на странной смеси русского, английского и немецкого языков давал конюшему советы, каким именно способом следует сажать его в седло.
— You must[14] с силой подсадить меня up and[15] вверх. Ферштеен?[16]
Слово «ферштеен» конюх понял и кивнул головой. Однако Виктору Семёновичу его кивок не показался убедительным. Тогда он взял мужчину за руку и, глядя ему прямо в глаза, громко пояснил:
— You! — потыкал того в грудь. — You must take my вот этот leg[17] , — потряс левой ногой. — И снизу — down to up[18] — толкаешь вверх. Только очень сильно, strong, very strong![19] Ферштеен? Чтобы я успел сесть on horse[20]. Ферштеен? — И для пущей убедительности похлопал сивку по крупу.
Лошадь шарахнулась и скосила недобрый глаз. Конюшему этот монолог тоже не доставил удовольствия, поэтому он молча положил руки нервного ездока на луку и вставил его левую ногу в стремя.
— Вшехно разумим. Делай![21] — С этими словами он подхватил побледневшего Виктора Семеновича под праву ноженьку и подбросил как можно выше.
Ох, не стоило тому так настаивать на силе толчка. С тонким визгом, словно камень, пущенный из пращи, Виктор Семенович перелетел через гнедую и с нехорошим шмяком приземлился на другой стороне. И так бы лежать ему до прихода помощи и тихо постанывать, но злобный Катин свекор не придумал ничего умнее, как со всей силы пнуть ни в чем не повинное животное. Лошадь, озверев от такой наглости, ответила ему тем же и с возмущенным ржанием умчалась. Виктор Семенович потерял сознание.
Конюший, сдвинув фуражку на затылок, покачал головой:
— То снад нени правда…[22] В жизни еще не видел, чтобы кто- нибудь пинал лошадь!
Как ни странно, но для остальных наездников этот эпизод прошел незамеченным. Даша с Катей, мобилизовав весь свой опыт пятнадцатилетней давности, почти без потерь забрались в седло, но, растеряв за этот же период отчаяние юности, теперь с ужасом осматривали землю с двухметровой высоты. Земля с такой верхотуры казалась очень твердой.
— Может, пешком походим? — пролепетала Даша.
Катя сжала зубы:
— Давай до первого падения.
— Твоего или моего?..
Выражение лица кузины говорило о том, что это может произойти одновременно.
— Не будем загадывать и для начала сделаем пару кружков на мягком.
Сестры неспешным шагом двинулись по манежу, устланному толстым слоем соломы. Они почти освоились, когда наконец с помощью двух дюжих мужиков удалось водрузить в седло и Гошу. Едва почувствовав, что он сидит и не падает, Гоша страшно обрадовался и принялся делать задом какие-то неприличные движения, видимо побуждая животное тронуться в путь. Катя, внимательно наблюдавшая за усилиями супруга, отвернулась и с плохо скрываемым раздражением бросила:
— И с этим человеком я когда-то занималась сексом…
Даша, стараясь сохранять равновесие, обернулась к сестре:
— Неужели это единственное, о чем ты сейчас способна думать?
— А о чем мне еще думать?
Даша хмыкнула. Не далее как два дня назад у них уже был разговор на эту тему, и тогда сестра была несколько иного мнения.
