— Вы будете смеяться, но месье Кервель скорее приходится господину Скуратову дядей.
Все отделение вперило глаза в экзотического задержанного.
— Так, значит, и мы с вами родственники! — Лейтенант вдруг широко развел руки, словно предлагая начать обниматься.
— С вами? — Даша подалась вперед. — А вы кто?
— А я его зять, тетя. — Последнее слово прозвучало с нескрываемой насмешкой.
— Что значит — зять? — Теперь растерялась задержанная. — У него же сын.
— У Романа Георгиевича, кроме сына, есть еще и дочь — Антонина. Вы, тетя, разве не знали? — И обращаясь к остальным, весело спросил: — Ну как вам моя московская родственница?
Даша, не обращая внимания на сарказм, нахмурилась, пытаясь выстроить родственную связь между собой и вихрастым пареньком напротив.
— Non[18]! — Неожиданно подал голос месье Кервель. — Мы говорим о кровном родстве. В то время как вы являетесь…
Договорить ему не удалось. Лейтенант хватил ладонью по столу.
— Да что вы мне голову морочите! Нет у дяди Ромы никаких дядей и сводных сестер. Да мы все праздники вместе отмечали. У него одна сестра…
— …Валентина. И трое братьев, — примирительно докончила Даша. — Теперь уже двое. Я знаю. Дело в том, что у нас общий дед. Роман Георгиевич — внук от первого брака нашего общего деда, а я от второго. Таким образом, мы с ним сводные двоюродные брат с сестрой. А месье Кервель пасынок сестры нашего деда.
— Так. Еще раз и помедленнее. — Лейтенант нащупал на столе карандаш.
Даша молча придвинулась к столу, взяла из его рук карандаш и быстро нарисовала схему.
— Теперь понятно?
— Понятно. — Он посмотрел на чертеж, потом на Дашу, на все еще неподвижного Кервеля и сдвинул фуражку на затылок. — Значит, богатая французская тетя прислала вас найти дядю Рому, а я должен поверить, что по дороге к вам у него случайно нога от счастья подвернулась?
До последней секунды Даша надеялась обнаружить в происходящем происки Полетаева. В самом деле, что стоило эфэсбэшнику созвониться с местным отделением милиции и попросить припугнуть заезжих детективов? Однако последнее восклицание свидетельствовало о том, что Полетаев, скорее всего, ни при чем, а с Романом Георгиевичем действительно что-то произошло.
— Подвернул ногу? И поэтому он не смог приехать? Лейтенант пребывал в демонстративной задумчивости. Даша хотела уже как-то по-иному задать вопрос, но тот обернулся и спросил у сидевшего за соседним столом коллеги:
— Интересно, дядя Рома из-за ноги не дошел или из-за головы?
— А что у него с головой? — обеспокоилась молодая женщина.
— Дырка у него в голове.
— Дырка?
— Дырка, дырка! Для непонятливых поясняю, у него разбита голова.
— Но с ним… — она робко улыбнулась, — все в порядке?
— Да как вам сказать… Не совсем. Он умер. Послышался дробный стук. Филипп открывал коробочку с леденцами, когда лейтенант сообщил о смерти Скуратова, Рука его дрогнула, и разноцветные конфетки веселыми градинками заскакали по полу.
— То есть как «умер»?
Вихрастый лейтенант осмотрел француза с ног до головы.
— То есть совсем, Мертвее не бывает.
У Даши от ужаса свело пальцы. Не понимая, что делает, она встала, дошла до двери и вдруг метнулась обратно.
— Вы соображаете, что говорите?! Зачем вы врете?
— Кто? Я?! — Лейтенант тоже вскочил. Он не находил слов. — Да я тебя сейчас… Я…
— Филипп, — молодая женщина кинулась к посеревшему французу, — этого не может быть, ну скажите ему, что просто не может… — Не в силах больше стоять на ногах, она упала на стул и разрыдалась. — Этого не может быть…
Зять Скуратова сорвал с шеи форменный галстук и швырнул на стол.
— Прекратите истерику! Роман Георгиевич умер. Два часа назад.
Негнущимися пальцами Даша открыла сумку, нашарила платок и высморкалась.
— На него… напали?
— Пока не известно. — Лейтенант сел. — На встречу с вами он направился берегом. У его машины кто- то с утра все колеса проколол. Наверное дядя Рома не захотел подниматься в гору и обходить крюком, чтобы до вас дойти. Берегом-то совсем близко, минут пятнадцать. Только дороги, как таковой, нет: валуны, камни, заборы. Он уже немолодой, мог и поскользнуться… Говорят, что после вашего звонка он нервничал.
— Нервничал? Но почему? — Даша подняла голову.
— Вот я вас и спрашиваю, что вы ему такого сказали?
— Ничего. — Даша посмотрела на месье Кервеля, словно ища поддержки. — Я сказала ему только, что мы дальние родственники и хотела бы с ним поговорить… Больше ничего. Ни слова, ни намека на…
— Намека на что? — быстро переспросил зять погибшего.
— На… — Даша осеклась на полуслове. Черт, надо же так проговориться!
Все отделение ждало ответа. Но в присутствии посторонних ей говорить не хотелось.
— Простите, мы могли бы переговорить с глазу на глаз? Зять Скуратова некоторое время размышлял.
— Попробовать можно. Ребята, подождете? Милиционеры с сожалением, но все же без возражений гуськом покинули кабинет.
— Ну?
Спрятав платок в сумку, Даша некоторое время молчала.
— Простите, я не запомнила ваше имя-отчество.
— Михаил.
— А отчество?
— Да ладно, если мы родственники… Просто Михаил.
— Хорошо. — Она все еще колебалась. — Понимаете, Михаил, я не смогу рассказать вам всего, это в некотором роде тайна…
— Роман Георгиевич мог стать наследником достаточно крупного состояния, — неожиданно спокойно произнес Филипп. — Именно для этого мы должны были встретиться.
Глаза вихрастого лейтенанта чуть сузились. Он облизнул губы и попытался улыбнуться.
— Вот как… И много?
— Чего много?
Даша была раздосадована поспешностью своего спутника.
Она уже взяла себя в руки и теперь мечтала только об одном — поскорее покинуть полуостров. Но чем больше они станут объяснять лейтенанту, тем меньше шансов выбраться отсюда в кратчайшие сроки. Неужели Филипп не понял, что лейтенант — ближайший родственник погибшего?
— Ну… денег.
— Теперь это не имеет значения.
— Как так? — Михаил положил фуражку на стол и поскреб выгоревшую макушку.
— А вот так. Пока Роман Георгиевич был жив, имел равные шансы среди остальных. Теперь же…
— Так у него дочь осталась. И жена.
— Ну и что? — У Даши начинала болеть голова. Лейтенант нервно постукивал кончиком карандаша по столу.
— Они что, не имеют шансов?
— Нет.
— Почему?
