комнаты.
Даша, на которую также накатывала тошнота, с трудом, но все же сдерживалась.
— Что «хорошо»?
— Хорошо, если его и в самом деле убило ваше родовое проклятье, а не здоровый мужик с опасной бритвой.
— Неужели ты до сих пор не убедился…
— Не вижу оснований. Вот, смотри: Скуратов позвонил мне ровно два сорок назад.
— Ну?
— Баранки гну! Сумка не разобрана, но обед он все-таки приготовил.
— И что? Так поступит любой мужчина.
— Перед тем как вскрыть себе вены? Сомневаюсь. Но даже если так: на приготовление и сам обед ему понадобилось бы не меньше часа. А вода в ванной полностью остыла.
— Может он в холодную залез?
— В холодной вены не вскрывают. Если только…
— Что?
— Если только ему не помогли. В чем я почти уверен. Даша облизнула пересохшие губы:
— Думаешь, убийца все-таки существует? Полетев коротко кивнул.
Они помолчали.
— Значит, Алексей Скуратов, третий из братьев, которого все считают пропавшим, жив и здоров. — Молодая женщина горько усмехнулась. — А мы его уже совсем было в покойники записали. Но как же он узнал?
— Ты меня спрашиваешь?
На пороге нарисовался бледный француз.
— Что нам теперь делать? — дрожащим голосом пролепетал он.
— Прежде всего быстро отсюда убираться. — Полетаев жестом приказал выметаться в коридор.
Затем тщательно осмотрев и протерев все, к чему они могли прикоснуться, подошел к входной двери и приложил палец к губам. Посмотрел в глазок, прислушался. Убедившись, что на лестничной площадке никого нет, осторожно приоткрыл дверь.
— Выходим быстро. И прошу вас: ведите себя естественно. — Взглянув на изломанные фигуры своих спутников, он досадливо махнул рукой.
4
На улице шел дождь со снегом. Подняв воротники, люди спешили по своим делам, не обращая ни малейшего внимания на семенящую гуськом троицу, двое из которой вздрагивали и озирались при каждом шорохе.
Пристегнувшись ремнем безопасности, Даша уставилась в запорошенное окно.
— Сергей Павлович, а что будет, если начальство узнает, что вы с нами по трупам ходите?
Полетаев повернул ключ зажигания, джип ровно заурчал.
— Расстреляют.
Филипп издал сдавленный звук, но, чтобы не показаться невежливым, промолчал и принялся расправлять складки тонкого кашемирового пальто. Даша нащупала его руку и слегка сжала. Дождавшись, пока француз посмотрит на нее, она еле заметно отрицательно покачала головой и обратилась к Полетаеву:
— Будем проезжать заправку — тормозни.
— Зачем? — Он глянул на нее в зеркало заднего вида.
— Угадай.
— Не имею ни малейшего желания.
— Писать хочу.
— Тогда терпи. Нас могут запомнить.
— Еще больше нас запомнят в автомойке, когда будут отмывать сиденья.
Джип вильнул к обочине.
— Вон кусты.
— Да ты очумел! Что о нас иностранец подумает?
— Рекомендую ему пойти с тобой.
— Француз на морозе писать не будет, — гордо провозгласила Даша.
— Будет, Ди-ди, — покорно вздохнул Филипп. — Будет. Очень хочется.
5
Возле заправки Полетаев все же остановился: бензин был на нуле. Велев всем оставаться в машине, он застегнул пальто и исчез в метели.
— Филипп! — Как только дверь захлопнулась, Даша мгновенно ожила. — Умоляю вас — не произносите при месье Полетаеве ни единого лишнего слова.
— Но почему? Разве он не ваш друг?
— Друг… — Даша пыталась разглядеть что-нибудь сквозь окно. — Еще пара таких друзей, и врагов не надо. Я хочу, чтобы вы правильно понимали ситуацию: месье Полетаев — подполковник российской службы безопасности.
— О!..
— Вот именно. Поэтому не верьте ни одному его слову. Сейчас он наверняка докладывает начальству.
— Значит, со стороны полиции у нас не будет проблем? — сделал неожиданный вывод Кервель.
— Нет. До тех пор, пока он заинтересован в раскрытии этого дела.
— Но чем наше дело может заинтересовать КГБ?
— ФСБ. — Даша пригнулась к стеклу, чтобы рассмотреть, не возвращается ли подполковник. — Мы знакомы уже два года, и каждый раз, делая вид, что помогает мне, господин Полетаев просто использовал меня для своих целей. Понимаете?
— Но он помогал вам? Даша задумалась.
— В общем, да…
— Тогда какая нам разница, что он там раскроет с нашей помощью?
Даша хмыкнула. Такая мысль не приходила ей в голову ни разу.
— Да, но за нами следят. Каждый наш шаг контролируется…
— Вот и прекрасно! — Филипп даже порозовел. — Уф! Словно камень с запазухи упал.
— С души, — поправила Даша.
— А из запазухи что падает?
— Ничего. За ней камень держат.
— Прошу извинить меня. Вечно я путаю эти поговорки.
— Так вы полагаете, что это к лучшему?
— Ну конечно! Это гарантия того, что нас никто не убьет и не арестует.
— Вот в этом я как раз сомневаюсь. Подполковник в Ригу примчался только для того, чтобы увезти меня на допрос…
— Ах, Ди-ди, — Филипп взял ее холодную руку и поцеловал кончики пальцев. — Вы так прелестны в своей наивности! Месье Полетаев влюблен в вас, уж поверьте моему опытному взгляду. Он, конечно, знает себе цену, но против чар ваших глаз устоять не в силах.
— Ну не знаю, не знаю, — Даша зарделась, — мне все же кажется, что господин подполковник преследует какие-то свои интересы. Но тише, он возвращается.
Полетаев долго отряхивался перед тем как сесть в машину. Открыв дверь, он протянул вкусно пахнущий пакет:
— Купил всего понемногу. Подкрепитесь, до Москвы ехать будем долго — дорогу замело.
Филипп понемногу привыкал к походной жизни. Бутерброды с семгой и бужениной он проглотил без обычных скептических комментариев.
— Очень вкусно…
— Месье Кервель, — Полетаев медленно тронулся с места, следя за габаритными огнями идущей
