в дальнейшем замечать их». Вместе с тем циркуляр не мог не признать, что было бы преждевременно пытаться «точно определить, какого рода личности было желательно положить в основу как образец для социального единения»; от командующих офицеров просто ожидали, что они «найдут правильный способ» для себя (приложение 35).
Этот указ был издан за несколько недель до дела Рема, и его содержание не оставляет места для каких-либо сомнений относительно природы социальной революции, на которую оказывали влияние взгляды и намерения стоявших во главе вермахта национал-социалистов. Нет никакой возможности узнать с какой- либо степенью достоверности, насколько преуспели командующие офицеры в том, чтобы понять (если они на самом деле пытались сделать это), что имелось в виду под «правильным способом». Но верно то, что социологический процесс «адаптирования» даже армейского офицерского корпуса к «массовому обществу» распространялся сверху вниз и снизу вверх. Вековые традиции в области манер и воспитания в целом были постепенно упразднены. Как таковые, они могли показаться малозначительными, однако они были существенным элементом во всей схеме поведения офицеров и всего характера офицерского корпуса в целом как элиты.
Глава 32
Немецкие идеалы поведения
Таким образом, интегрированная модель образования и воспитания была обречена на постепенное искажение, если не на окончательное разрушение. Раньше можно было обнаружить одну принципиальную черту в социальном поведении всего германского офицерского корпуса, которая формировала общий знаменатель. Эта черта – социальный идеал джентльмена. Первоначально это был идеал или образец поведения, сама сущность формальной европейской цивилизации, основная часть социального поведения, манер. В XVII и XVIII веках эта модель главным образом представлялась французами. Затем, с некоторыми вариантами, она была развита британцами. В умах последних она утратила свой классовый характер и была преобразована в образец для всех, от аристократии до фабричного рабочего.
Этот идеал не поддается точному анализу, потому что он соединяет в себе рыцарство Средних веков с гуманистическими элементами Античности, однако во главе всегда стоял принцип «Все, что правильно, – позволено» – так говорил Гете устами принцессы в поэме «Тассо».
Это лаконичное изречение в высшей степени многозначительное. Другими словами, поведением людей в высшем свете управляют нормы общения, основанные на мировоззрении и духовности. Разбирать подробно, какие нормы могли быть предписаны и какие правила они могли укрепить, – эти вопросы лежат за пределами царства логики. Их нужно лишь принимать на веру и воспринимать как плоды органического роста.
Более благодаря интуиции, чем мыслительному процессу, германский офицерский корпус всегда чувствовал свое тяготение к этому идеалу рыцаря или джентльмена и даже в государстве, где контакты с дворянством игнорировались, контакты офицеров с двором, по крайней мере косвенно, приобщали их к миру элегантности и этикета, ибо все это там имело место. Такие навыки они могли приобрести и постичь при дворе принцев и прелатов. Различные способы, посредством которых старый офицерский корпус постигал и усваивал такие понятия, как мораль, раса, роскошь и престиж, вырабатывали культ «хороших манер», культ норм общения. Более того, это профессиональное сообщество, призванное дорожить образованием, честью и государством, было обязано самим своим существованием универсальным ценностям социальной жизни.
Впрочем, этот социальный идеал имел и другую разновидность в Германии, и она глубже всего проникла в мировоззрение немцев. Этот местный вариант был представлением о господине, хозяине, лорде. Эта концепция добавляла порыв динамизма, и причина того, почему это было настолько типичным для офицерского корпуса, заключалась в том, что в Пруссии офицеры образовывали элиту не только из лидеров, но также и из правителей. И все же эта тенденция таила в себе опасность, заключавшуюся в том, что элемент «хозяина» мог расти. Так, национал-социалисты, оказавшись у власти, зациклились на невежественном искажении концепции Ницше об интеллектуальном «сверхчеловеке» и принялись соединять ее с собственной теорией нордической арийской, или «господствующей» расы. Отсюда автоматически следовало, что «хозяин» теперь должен быть насильно превращен в нечто, чем он не собирался быть, – в нечто, совершенно чуждое ему по природе. Теперь он превращался в карикатуру на «джентльмена», который когда-то образовывал часть идеала «хозяина» и, более того, формировал общую для всей Европы нить, которая связывала воедино ее народы и разные цивилизации.
Разумеется, офицерская элита по-прежнему сохранялась, но ее главная составляющая теперь была устранена, а сама она была подчинена целям фюрера. Этой составляющей было то, что старый офицерский корпус ценил и оберегал больше всего, то, что более, чем что-либо другое, отличает человеческую расу от зверей, то, что на самом деле делает ее человечной. Имя ей – ответственность.
Глава 33
Заключение
Итак, мы тщательно рассмотрели пять разных аспектов германского офицерского корпуса с точки зрения истории и социологии. Эти аспекты не что иное, как разные стороны, или функции, единого целого, одной органической реальности, одного живого сообщества, чем на самом деле являлся офицерский корпус.
И все же если кто-нибудь в прежние времена воспринимал германский офицерский корпус (или даже прусский) как бронзовую скалу, которой не смогут повредить ни время, ни буря, то он ошибался.
Этот образ принадлежал Фридриху-Вильгельму I, который в 1716 году изрек: «Я уничтожу власть юнкеров и установлю мой суверенитет как бронзовую скалу».
Вначале это действительно была скала, и она возвышалась со многими остроконечными вершинами над ровной поверхностью современного общества. Но когда скала подверглась испытанию, то она оказалась не такой устойчивой, как выглядела на первый взгляд. Некоторое время она держалась перед разъедающей силой времени, однако это не могло длиться вечно, ибо единственное вечное в истории – это перемены.
Германский офицерский корпус продемонстрировал предостаточное количество перемен за короткий промежуток времени. Иногда эти перемены вносили внешние силы или влияние сверху, иногда они были порождением внутренних процессов; особое влияние на корпус оказало испытание огнем в годы Первой и Второй мировых войн. «Разрыва удалось избежать» – или так казалось. И все же бури 1930-х годов, ураган, перевернувший общество и государство, и дальнейшие его последствия оказались чем-то большим, чем можно было вынести. Год за годом офицерский корпус расслаивался и рассыпался, пока в конечном итоге не развалился.
Подвергаемая внешним влияниям, а также воздействию сверху, многовековая офицерская традиция была отброшена и затоптана в грязь. Ее место должно было занять нечто совершенно новое, нечто, чего мир еще никогда не знал, нечто, что было нарушением законов, установленных Господом и человеком для управления людьми и нациями в их жизни. Предполагалось, что это нечто – Третий рейх – продлится тысячу лет. Какая гордыня, какая безмерная самонадеянность! Неудивительно, что возмездие свершилось.
На фактах истории и социологии я пытался показать, что ценности и живая сила германской военной традиции уходят корнями в универсальный принцип человеческой порядочности и не могут служить ничему иному, кроме как миру и свободе человеческой цивилизации.
Приложения
Приложение 1
Сочинение принца Фридриха-Карла Прусского «Происхождение и развитие характера прусского офицера»
Я полагаю истинным создателем и учителем нашей армии Фридриха-Вильгельма I. Это он создал опору армии – офицерский корпус, который с тех пор несет на себе печать его личности.
Потребности времени и взгляды последующих командующих – все эти факторы существенно изменили тактику, методы подготовки, которые применял великий «фельдфебель» (если вспомнить его прозвище), а также характер офицеров. Но все же в том, что касается названных факторов, то точка зрения, принятая в те времена, стала частью нашего национального наследия. Цель этого сочинения – проиллюстрировать этот
