— Не считай это за личную обиду.
— Ладно, не буду... Я просто вне себя от ярости. Зачем тогда кодекс офицерской чести? Мы присягнули исполнять свой долг, соблюдать высокие принципы честности и морали. Мы связали себя клятвой. И вот видим, как тридцать офицеров отбрасывают эти принципы, — чего ради?
— Ради норки.
Я не мог удержаться от смеха.
— Вот именно, ради норки. Только эта норка — адова дыра.
— Мы тоже не безгрешные...
— Да, но мы не путали личные отношения со служебными.
— Мы ведем дело об убийстве, а не о морально-бытовой распущенности. Всему свое время.
— Хорошо, займемся теперь шутами гороховыми.
Синтия соединилась с Бейкер.
— Пусть войдут... джентльмены из города.
— Слушаю, мэм.
— Только поспокойнее, — предупредила меня Синтия.
— На штатскую шпану я не сержусь.
Дверь отворилась, и специалист Бейкер объявила:
— Шеф Ярдли и полисмен Ярдли.
Вошли Ярдли в светло-коричневой форме. Мы с Синтией встали.
— Не люблю, когда заставляют ждать, но мы народ не обидчивый, — сказал старший Ярдли и, оглядевшись, присвистнул: — Да у меня камеры побольше вашего кабинета!
— У нас тоже, — вежливо ответил я. — Мы вам покажем одну.
Он засмеялся.
— А это мой парень. Уэс, познакомься с мисс Санхилл и мистером Бреннером.
Уэс Ярдли оказался высоким тощим молодым человеком лет двадцати пяти с длинными, зачесанными назад волосами, которые доставили бы ему множество хлопот в любом полицейском участке, кроме его собственного. Рукопожатиями мы не обменивались. Уэс только приложил руку к шляпе и кивнул Синтии.
У мужчин на Юге не принято снимать шляпу, входя в дом, поскольку снять шляпу — значит признать себя ниже по положению. Этот обычай восходит к временам обширных плантаций, джентльменов, издольщиков, черных рабов, белой швали, богатых фамилий и нищих семей. Мне это непонятно, но в армии тоже существуют строгие правила относительно головных уборов, поэтому я уважаю эту традицию.
Стульев не хватало, поэтому мы стояли.
— Твои вещички у меня в конторе, в целости и сохранности, — сказал мне Берт Ярдли. — Можешь забрать в любое время.
— Очень любезно с вашей стороны.
Мне показалось, что Уэс ухмыльнулся, и захотелось двинуть ему в морду. Он был какой-то взвинченный и изломанный, как будто уродился с двумя щитовидками.
— Казенное имущество принесли? — обратился я к Берту.
— А как же? С казенным шутки плохи. Отдал его вашей девчонке у дверей. Считай это мирным приношением, Пол. Не возражаешь, что обращаюсь к тебе по имени?
— Валяй, Берт.
— Это хорошо. Я вот подумываю, не пустить ли тебя в дом к убитой?
— Приятно слышать, Берт.
— Имеешь желание поговорить с моим парнем насчет твоего дельца? — Он повернулся к Уэсу: — Расскажи людям все, что знаешь об этой бабенке.
— Она была не бабенка, а женщина и офицер армии Соединенных Штатов. Специалист Бейкер тоже женщина и военнослужащая, — заметила Синтия.
Берт сделал поклон и дотронулся до полей шляпы:
— Просим прощения, мэм.
Как мне хотелось разрядить свой «глок» в этих типов! Если бы только не крайний срок, отпущенный мне на расследование.
Уэс завел свою шарманку:
— Это точно, я иногда виделся с Энн, но я встречался и с другими девочками, и она тоже с другими мужиками. И мы вроде не обижались друг на друга. В ту ночь, когда ее прикончили, я был с патрульной машиной в северном Мидленде. Смена от двенадцати до восьми. И меня многие видели, человек десять могут показать, в том числе мой напарник и ребята с заправочной станции. Больше вам знать ни к чему.
— Спасибо, полисмен Ярдли.
