– Почему ты убил Эмму?
– Отвечай на мой вопрос.
– Прежде ответь на мой.
Он подумал несколько секунд и сказал:
– Она слишком много знала и слишком много говорила. Но главное – таким способом я хотел выразить свое крайнее неудовольствие твоим сарказмом и вмешательством в мои дела.
– Какое же ты бессердечное дерьмо!
– Большинство людей считают меня очаровательным. Так считала и Эмма. И Гордоны. Теперь отвечай на мой вопрос. Ты знаешь о сокровище?
– Да. О сокровище капитана Кидда. Спрятанном здесь, на Пламе. Оно должно быть перенесено в другое место и заново открыто. Я знаю о Маргарет Уили, об историческом обществе Пеконика и так далее. Ты не настолько умен, как думаешь.
– Ты тоже не блещешь умом. Ты просто везунчик. Но твоему везению пришел конец.
– Может быть. Но у меня нет лысины и искусственных зубов.
– Ты достаешь меня.
– И я выше тебя ростом. И Эмма говорила, что мой инструмент длиннее и толще твоего.
Мистер Тобин предпочел не отвечать на мои выпады. Но перед тем как пустить в меня пулю, он явно хотел побеседовать.
Я продолжал в прежнем духе:
– У тебя было несчастливое детство? Над тобой довлела мама, а папа не обращал внимания? Тебя в школе обзывали неженкой и смеялись над вязаными носками? Расскажи мне об этом. Я хочу разделить твои горести.
Как мне показалось, мистер Тобин замолчал на долгое время. Фонарик и пистолет дрожали в его руках. Когда ты под прицелом, то есть две теории, как себя вести. Первая теория: прикинуться кротким и расположить к себе нападающего. Вторая: вести себя вызывающе, обзывать нападающего, попытаться вывести его из терпения и тем самым заставить сделать ошибку. В настоящее время полиция все чаще действует по первой теории. Вторая признается опасной и даже безумной. Естественно, я предпочитал действовать по второму варианту.
– Что ты так дрожишь? – спросил я Тобина.
Он поднял фонарик и пистолет. Стало ясно: он прицеливается. Надо начинать действовать по первой теории.
Мы продолжали смотреть друг на друга, он явно прикидывал, нажимать ли на спусковой крючок.
Наконец он опустил фонарик и пистолет.
– Ты не разозлишь меня, – сказал Тобин.
– Тебе повезло.
– Где Пенроуз? – спросил он опять.
– Утонула.
– Нет, это не так. Где она?
– Может быть, она направилась за подкреплением к главной лаборатории. Тебе конец. Сдай оружие, дружок.
Он задумался.
Пока он раздумывал, я продолжал:
– Кстати, в твоем подвале под коробками с вином я обнаружил ящик с костями и прочим. Вызвал полицию.
Тобин не ответил. Его надежда на то, что моя смерть сохранит его тайну, исчезла. В любую секунду я ждал пули. Но Тобин, истинный делец, предложил:
– Хочешь половину?
– Половину? Гордоны хотели половину, и что ты с ними сделал?
– Они получили то, чего заслуживали.
– Как это понимать?
– В них заговорила совесть. Непростительно. Они захотели передать сокровища государству.
– Сокровища и принадлежат государству.
– Неважно, кому они принадлежат, важно, кто их нашел, важно, в чьих они руках.
– Значит, кто имеет золото, тот и правит? Это и есть золотое правило Фредрика Тобина?
Он захихикал. Порой я выводил его из себя, порой смешил. Мне приходилось исполнять две роли: хорошего полицейского и плохого. Так можно было доконать кого угодно.
Тобин заговорил:
– Гордоны спросили меня, не соглашусь ли я на сделку с государством. В таком случае как открыватели мы получаем хорошую долю. А остальное пойдет на великолепно оборудованную лабораторию. Останется и
