Терзания переживал и Артак. В день отречения от веры и поклонения солнцу он пытался успокоить Вардана софизмами, но теперь он уже и сам с трудом сдерживал ярость при мысли о том оскорблении, которому их всех подвергли как во дворце Азкерта, так и в темнице. Псэед его глазами все время стоял Гевонд. который в келье Егики в ту знаменательную ночь воспевал свободу духа. Все выше поднимался в его глазах пылкий пророк, не признававший никакой порабощающей силы. Он вспоминал слова Гевоида: «Священна моя воля!..» Да, вот величайшее сокровище подлинно свободного человека!..
Вардан покачивался в седле и, казалось, дремал на ходу. Артак, беседовавший с Аршавиром Аршаруни и Вааиом Аматуни, пришпорил своего коня и поровнялся с Варданом.
– Спарапет!.. – шепнул он осторожно, словно боясь разбудить его.
– Говори, князь! – спокойно предложил Вардан.
– Приближаемся к границе!.. Наступает час… Вардан полуобернулся к нему и с усмешкой спросил:
– Что же тебя беспокоит?
– Судьба страны… Что с нею будет?
– То, что будет!.. – полушуткой отделался Вардан.
– Как лучше – сейчас восстать, начать войну или…
– И восстание и война давно уже начались, князь! Мы лишь изворачиваемся, пытаемся обмануть друг друга, обрекли себя на вынужденное молчание… А Михрнерсэ, наверное, уже выслал нам вслед сильное войско с заданием захватить Армению…
– Стало быть, мы пропали? Конец всему? – с горечью произнес Артак и с сомнением, словно спрашивая самого себя, добавил. – А может, оттянуть, пока что-нибудь станет ясно?..
– Нет, князь! – угадал его мысль Вардан. – Пока Азкерт не успел посеять сомнения и раздор среди народа, надо поспешить с объединением страны!
– Но теперь-то, теперь…
– Надо опередить события, взять в руки инициативу! Пока народ восстал, пока он силен – надо возглавить его сопротивление и нанести врагу удар – Да, в этом единственный выход.
– Пока мы еще единодушны, пока мы еще можем рассчитывать на приток свежих сил. – Вардан многозначительно подчеркивал каждое свое слово, – пока мы еще представляем собой – худо ли, хорошо ли – государство самостоятельное и власть… А если Михрнерсэ действительно выслал войска вслед за нами, необходимо действовать, пока они не вторглись в страну, необходимо покончить с этим…
– Когда, где? – задыхаясь, выговорил Артак.
– Скоро! В пути!
И после этих слов, сказанных уже спокойно и уверенно, Вардан погрузился в молчание.
Видимо, и он испытывал потребность в беседе, облегчающей душу.
Не менее Вардана был озабочен и Васак. В дни, последовавшие за отречением, он пережил большую радость. Ему чудилось, что его заветные мечты близки к осуществлению, что ему должно удрться его личное возвеличение Но когда Михрнерсэ наложил руку на его детей, душевный покой Васака был нарушен Какая судьба ожидала их.. Каким событиям предстоячо разьпраться в Армении. На какой путь должен бил ступнть он, скольким превратностям подвергнуться Мгла ли представиться возможность спасти детей. Все бы по скрьто кровасой завесой Васаку вспомнились притеснения, побои, нанесенные им детям, и совесть начала мучить его. Он был глубоко подавлен со дня разлуки с Бабиком и Нерсиком. Терзало его и унижение, которому подвергли нахараров и его самого. Он только сейчac почувствовал, что значит подвергаться насилию, и ненависть к персам вспыхнула в нем с новой силой. «Hет, – думал он, – от персов – через персов же!' Избавимся от персов при помощи самих же персов!.. Это было ясно для нею… Но как добитый этого избавления? Тут-то завеса и спускалась перед его глазами. Сделаться персом для того, чтоб избавиться от персов? Это ведь не способ. И если в Сюнийском замке и в Арташоте ему улыбалась мысль добиться своего ценой перевоплощения, то теперь, после суда, заключения и разлуки с отданными в заложники сыновьями, этот путь хитросплетений и игры со смерчепыюй опасностью на краю бездны качался ему просто ужасным. Обдумывать, мечтать – это было невинным занятием. Теперь жизнь поставила его перед неизбежностью кровопролития И по жде всего -перед пролитием крови собственных детей!
Тяжко озабоченный этими мыслями, Васак не обращал внимания на окружающих. Ехавшие рядом с ним Гадишо и Гют беседовали друг с другом Гют рассказывал об избиении Хосрова. Но вместо того, чтоб рассмеяться, Гадишо задумался.
– Привыкли они к этому! – заметил он.
– Вернее, мы их к этому поучили – поправил Гют. – Мало мы били их, нужно было больше. Вот теперь бить будем…
– Чьими руками – усмехнулся Гадишо.
– Руками наших людей.
– Кто же они, эти 'наши'?
Васак прислушался к беседе. Его больно задели последние слова. Гадишо как бы отдернул завесу и разбудил его. Действительно, кто те люди, чьими руками можно было бить персов? Не эти ли отрекшияся от веры нахарары?..
О, этот безжалостный Гадишо!.. Не знавшие промаха стрелы его язвительной мысли глубоко ранили Васака, который почувствовал себя государем без подданных. Он смутно чувствовал это давно, но никогда столь ощутимо и явственно. Вот приближаются оки к Армянской стране, к пределам, где должны начаться решительные действия. Как же собирается он предупредить подготавливаемое Варданом восстание? Ведь он и сам дал слово сорвать с себя личину – открыться на границе!.. Но открыться – это и значило восстать. С тыла над ними нависла угроза персидской армии, – в этом Васак был твердо уверен; это он понял уже тогда, когда был удостоен приема у Михрнерсэ. Несомненно, Михрнерсэ не доверял ему так же, как не верил вообще никому. Он собирал силы… Но мог ли Васак сейчас убедить Вардана отказаться от опасного шага? Мог ли он убедить армянское духовенство покорно принять учение огнепоклонников… Все это было невозможным. Он шел один навстречу неизвестности и бездне. Васак остановил коня. Ею примеру последовали Гадпшо, Гют к Манэч. К ним подъехал Вардан, затем поровнялись и Артак, Нершапух, азаранет, Шмавон.
– Приближаемся к стране нашей, государь Мамиконян! – проговорил Васак, придерживая коня, чтоб оказаться рядом с Варданом.
– Да, приближаемся, – спокойно подтвердил Вардан.
– Что же ты намерен делать? Открыться… Вардан не ответил. Некоторое время ехали молча. Затем Вардан сбоку оглядел Васака.
– Мы ведь так и решили сделать, государь марзпан! Мы поклялись открыться…
На этот раз промолчал Васак. Вардан не стал ждать, пока он ответит.
– Что ж, принудить народ? Заставить его принять веру Зрадашта?
– Пусть его убеждают жрецы…
– «Для видимости»?.. – с колкой насмешкой спросил Вардан. Васак почувствовал, что сила его довбдов может ослабеть, и решил перейти к прямому нападению.
– Все на свете преходяще, государь Мамиконян! Может сгинуть и видимость и истина сама, но народ останется! Почему ты так тревожишься и спешишь?.. Наступят для нас добрые дни… Надо только вырваться из теснины этой, не потерять разума до наступления перемен. Ты знаешь и сан, чго это не какая-нибудь обычная война с кушанами. Целая страна, целый народ ждут нас! Умереть мы всегда успеем. Но кто может сохранить живой страну?
– Правильно! – подхватил Гадишо. – Послушайся государя марзпана, Спарапет! Ведь и мы любим свою отчизну.
– Кто это «мы»? – спокойно переспросил Вардан, пристально оглядывая Гадишо.
– Мы, приверженцы марзпана, «Васакианк»! – подчеркивая каждое слово, ответил Гадишо, так же спокойно и пристально глядя на Вардана. – Мы тоже любим отчизну, хотя и мыслим иначе, чем вы.
– Откажитесь от восстания! – сказал внушительно Васак. – На каких союзников и друзей ты надеешься, собираясь восставать? На Византию, гуннов, на наших нахараров? Чем мы располагаем? Большим государственным войском? Могуществом? Откажись на время от мысли о восстании!..
– Зачем? – спросил Вардан.
Все с изумлением оглянулись на него. Вардан заговорил громче:
