– Да хранит господь ваш путь, Старшая госпожа! – отозвалась мать мельника. -Да снизошлет господь долгую жизнь Спарапету и спасение – земле родной!..
– Аминь! – откликнулись все присутствующие.
– Пребывайте с миром, спасибо вам!.. – промолвила княгиня Дестрик.
– Путь добрый вам, госпожа! – напутствовали уезжающих крестьяне.
Артак и Анаит переглянулись стоявшая у родника Цогик грустно глядела на уезжающих.
– Прощай, Цогик!.. Спасибо! – воскликнула Астхик. Цогик опустила глаза и молча склонилась в поклоне. Артак вскочил на коня, подождал, пока все разместились в колесницах, и отпустил поводья.
– Ну, в путь!
Крестьяне проводили гостей до околицы.
Благоухающие поля раскрыли свои объятия. Солнце ласково пригревало. Артак оглянулся на Анаит. Девушка счастливо улыбалась, о чем-то задумавшись.
В цуртавском дворце царила скорбь.
В одном из покоев сидела в резном кресле старуха с горделивой, величавой осанкой; она молча смотрела на немолодую женщину, которая лежала на полу у ее ног и с плачем рвала на себе волосы. Это были мать и жена Ашуши. Немного поодаль стоял его сын – князь Вазген; держа руки за поясом, он с жалостью глядел на мать и приговаривал, укоризненно качая головой:
– Ну вот видите, что получилось! Я же в свое время предупреждал…
У входа стоял воин, одетый по-дорожному, и равнодушно смотрел на плачущую супругу бдэшха.
Это был гонец Васака, тайно посланный к семье бдэшха и доставивший горькую весть о том, что персы задержали Ашушу заложником. Он поведал Вазгену о событиях в Персии и Армении, придав им желательное Васаку толкование и взваливая всю вину за происшедшее на Вардана. Относительно же Ашуши он заявил, что тот поступил неосмотрительно, послушался бардана и стал жертвой своей доверчивости.
У входа в соседние покои толпились слуги, с сочувствием глядевшие на мать и жену бдэшха Несмотря на свое почетное положение наложницы Вазгена, стояла среди слуг и персиянка, которую тот привез с собой в последний свой приезд из Персии и присоединил к числу своих жен – иверок и персиянок.
– Спаси, мать-княгиня, спаси! – плача, умоляла супруга бдэшха свою свекровь. – Убьют его, мать- княгиня, кожу с него снимут заживо!.. И почему не умираю я, зачем мне такая жизнь!..
Старая мать Ашуши продолжала хранить молчание.
Вазген подошел к матери и наклонился, чтобы помочь ей встать:
– Встань, матушка, встань! Сделаем что-нибудь, спасем отца…
– Не спасете, сынок, не сможете!.. Разве спасался кто-нибудь из рук персов? – с плачем отозвалась жена Ашуши. – Ведь выскользнул же Васак, почему же не удалось мужу моему?
– Не спасся Васак, мать!.. Какое это спасение, если оба сына его остались у персов заложниками? – нахмурился Вазген.
– Ох, не знаю я ничего, не знаю! Горе мне!.. – стонала жена Ашуши Вазген сделал знак рукой гонцу и повел его в свои покои.
– Ну, а дальше что? Как намерены поступать армяне? – с раздражением спросил он.
– Сторонники Спарапета готовятся к войне, – ответил гонец.
Вазген усмехнулся, но промолчал, затем каким-то странным тоном справился:
– К царю ты явишься?
– Явлюсь! – односложно ответил гонец, пристально взглянув на него.
Он явно ждал, чтоб Вазген показал, как он смотрит на это его намерение. Но Вазген сдержался, не желая открываться перед гонцом, и лишь неопределенно проговорил:
– Что ж, иди; расскажи ему все, что знаешь.
– А что прикажешь передать марзпану от тебя? Как вы намерены поступать? – спросил гонец.
– Как намерены? – с гневом повторил его вопрос Вазген. – А ты не видишь сам, какое создалось положение? Сделаем то, что повелит нам разум. Так и скажешь марзпану: обдумаем и дадим ответ.
Гонец удалился, так и не поняв ничего. «Что это за человек? – думалось ему. – Марзпан подает ему разумный совет – не восставать, не подвергать страну опасности. Отец у него взят заложником… А он еще собирается чго-то обдумывать!..» Хлестнув коня, он свернул на Мцхетскую дорогу.
Когда конь и всадник скрылись за поворотом, из дворца бдэшха выехал Вазген, окруженный телохранителями; он направлялся к своим единомышленникам.
«Посмотрим еще, как отнесутся наши князья к царю, если он решится поддержать мятежников!..» – думал Вазген. Он ехал не в Мцхету…
Вести, привезенные гонцом Васака, сильно встревожили престарелого царя. В самом факте задержания Ашуши в качестве заложника он усмотрел даже большую опасность, чем во всем остальном. «Это сделано для того, чтоб разрушить единение князей, – горько подумал он. – Вазген пойдет на все, чтобы угодить Азкерту и вызволить Ашушу…»
– А что делает марзпан? – спросил он у гонца.
– Стремится установить мир между нами и персами! – ответил тот. – Он просит и тебя, государь, содействовать ему в этом.
– О каком содействии может идти речь? – возмутился царь. – Содействием было бы, если бы мы приняли веру Зрадашта и сдали страну персам. Как же иначе? Ты говоришь, что его сыновья остались заложниками? Вот и нашего Ашушу взяли заложником… Что ж, значит сдать и страну, отказаться от власти? Хоть бы указал нам господь какой-либо путь спасения!..
Встревоженный гонец хранил молчание.
– Где он, этот путь спасения? – повторил царь, но тут же вполголоса, словно говоря сам с собой, пробормотал:- Еще покажет ли господь путь спасения неразумным?..
Гонец выжидающе молчал.
– Вот что передашь от меня своему марзпану! – решительно проговорил царь. – Мой дружеский совет ему – не нарушать единения в стране, действовать единодушно, междоусобица и разлад только погубят всех! Вот погляди – беда подступила вплотную и к нашей стране; бдэшха нашего взяли заложником… Не завтра, так послезавтра наступят и нам на горло. Может разразиться война… Надо быть готовыми!
Гонец склонился в глубоком поклоне перед царем и вышел Он понял, что царь не одобряет путь, избранный Васаком.
Пустившись в обратную дорогу – в Армению, он подводил итог результатам своей поездки, всему тому, что ему довелось видеть и слышать. Ничего определенного относительно того, на чью сторону станут сторонники царя и Вазгена, он с собой не вез.
А Вазген, уже не таясь, заявил князьям-единомышленникам, что он решительно против восстания, и напомнил об опасности, грозящей Иверии со стороны Аланских ворот.
– Гунны!.. Не забывайте о гуннах!.. – настойчиво твердил он.
Князья задумались. Положение и впрямь было не из легких. Среди них были и сторонники восстания, но большинство разделяло мнение Ашуши о том, что необходимо держаться так, чтоб не открывать своих намерений и тем самым отвести опасность.
За стенами Арташата, в открытом поле, был разбит лагерь войск, участвовавших в сражении при Ангхе и под предводительством Вардана вернувшихся в Айрарат. Здесь же раскинулись лагерем и отряды некоторых нахараров.
Атом, которому Вардан приказал очистить крепости от персидских гарнизонов, успешно выполнял это поручение. В самом же Арташате крепостной воевода Аветик разгромил персидский отряд и подоспел на помощь полку Атома.
В Арташат съехались нахарары Нерсэ Урца, Артэн Агавэни, Тнроц Багратуни, Артак Полуни, Муш и Татул Димаксяны, а также сепухи Амаяк Мамнконян и Меружан Арцруни. Некоторые привели с собой небольшие отряды.
Лагерь был еще не полиостью распланирован. Шатры разбивались вокруг оставленной посредине широкой пвдщади. Отряд каждого владетельного нахарара старался разбить свои шатры отдельно от других отрядов, поближе к водопою. Каждый такой отряд отличался от других своим вооружением, знаменами и родовыми стягами своих нахараров. Отряды были к конные и пешие.
Солнце склонялось к вечеру.
