– Нет, нет, Бабик! – успокаивала его мать. – Пока в твоем сердце живет любовь к твоему народу, ты не убит. Поди ко мне, сядь. Ты также, Нерсик! Я почитаю вам.
– Да, да!.. – обрадовался Нерсик, поспешно усаживаясь на ковер у ног матери. – Читай!
– Прочту, прочту, родной… Бабик, сними с полки вон ту новую рукопись.
Бабик принес рукопись, заглядывая на ходу то в ее начало, то в конец.
– Но она не закончена, мать! – заявил он. – Где вторая половина?
– Она не дописана. Ее пишет Мовсес Хоренаци. Работа еще не завершена.
Из-за болезни матери Вардану не удалось выехать на следующий день в Арташат. Душевное потрясение оказалось слишком сильным для престарелой женщины: она слегла и начала бредить. Вардан Мамиконян глубоко любил свою мать и всегда считался с ее мнением. Он никогда не решался выехать, не простившись с нею. Каждый раз, отправляясь в дальние походы, на Чорскую заставу или в Нюшапух против кушанов, он непременно приходил перед отъездом поцеловать ей руку, получить ее благословение, и лишь после этого пускался в путь.
Теперь он по нескольку раз в день заходил в опочивальню к матери, тревожно присматриваясь к тому, как ее лечат иерей и старый лекарь.
Жизнь в замке как будто потекла по привычному руслу. В коровниках и овчарнях мычал и блеял еще не выпущенный на подножный корм скот. По двору взад и вперед сновали слуги, С поля доносились выкрики и смех сепухов и всадников.
Уединившись в башне в небольшом покое, Артак Мокзц просматривал рукописный фолиант. Иногда он устремлял взгляд в далекие, только что освободившиеся от снега луга, которые, проснувшись, ждали прихода весны. В открытое окно уже вливалось ее первое нежное благоухание.
Артак углубился в чтение рукописи. Это был философский трактат о природе воздуха, воды, огня и земли. Артак и сам не сумел бы сказать, сколько он просидел, когда заметил, что, перелистав много страниц, не вникнул в их смысл. И только теперь он осознал, что до его слуха довольно давно доносятся женские голоса. Или это только почудилось ему?.. Артак напряг слух, но голосов уже не было слышно. Он вновь принялся за чтение. Но благоуханье весны отвлекало его мысли. Взгляд его тянулся к долинам и горам, и какое-то смутное, но сладостное чувство заполнило его сердце. Он приподнял голову и, кинув взгляд на выступ скалы, заметил двух женщин.
Одна сидела, другая стояла рядом с ней. Обе смотрели в сторону долины, так что видеть их лица Артак не мог. Обе были в богатых одеяниях и, по-видимому, принадлежали к княжеской семье.
Артак подошел к окну, надеясь узнать их. Однако те долго не оборачивались. Артак уже собирался вернуться к своей рукописи, когда одна из женщин – та, которая стояла, – повернулась лицом к окну. Видение благородной красоты внезапно поразило Артака. Это была совсем еще молоденькая девушка, волнистые черные волосы обрамляли прелестное лицо; из-под угольно-черных бровей горделиво и чуть повелительно глядели сверкающие глаза. Она бросила взгляд в сторону башни и увидела Артака. Оба упорно не отводили глаз, словно испытывая друг друга.
Спутница девушки что-то сказала ей и тоже обернулась в сторону окна. Это была немолодая женщина, с исхудалым и измученным лицом, очень похожая на Вардана Мамиконяна.
– Привет князю Артаку! – вставая, промолвила она с ласковой улыбкой. – В кои веки показался, наконец!
– Приветствую княгиню… – отозвался Артак. То была дочь Вардана – госпожа Шушаник, супруга иверийсксго князя Вазгена. Она гостила в доме отца.
– В путь собираешься, князь Артак?.. – сочувственно спросила она, намекая на недавние события.
– Собираюсь, госпожа Шушаник! Приехали мы на пир, уезжаем навстречу беде…
Артак заметил, что девушка не отводит от него внимательного взора.
– Такова жизнь!.. – вздохнула госпожа Шушаник. – Среди бедствий родились мы на свет, среди бедствий и уйдем из него…
– Выстоим, госпожа Шушаник! – уверенно отозвался Артак. – Нам не в первый раз! Да и не в последний, должно быть!
Артак взглянул на девушку и почувствовал приток такой силы, она так забурлила у него в жилах, что он даже как будто обрадозался приближению бедствия, которое ему предстояло встретить грудью. В сердце его ворвалась радость обретенной красоты, ликование молодости, славы, отваги, героизма.
От Артака не укрылось, что неприветливый взгляд девушки потеплел, когда он сказал: «Выстоим!»
Госпожа Шушаник заметила восхищение во взоре Артака. Она рассказала о своем путешествии из Иверии в Тарон, о том, как, приехав поздней осенью, она вынуждена была задержаться в замке из-за заморозков и метелей.
Она сказала также, что беспокоится за свой дом в Иверии и желала бы как можно скорей выехать обратно.
– Жаль, госпожа, что мы должны будем двигаться походным порядком, – сказал Артак. – Не то до Арташата ты могла бы ехать с нами…
– Нет, это невозможно, – вздохнула госпожа Шушаник. – Но я дам тебе письмо и попрошу переслать его из Арташата в Иверию моему супругу.
– С величайшей охотой, госпожа Шушаник! Но спеши, мы выступим, вероятно, завтра или послезавтра.
– Письмо я заготовлю. А тебя прошу пожаловать сегодня вечером в мои покои, мне нужно поговорить с тобой.
– Слушаю, госпожа!
Княгиня Шушаник кивнула в знак благодарности и прощания и обратилась к девушке:
– Пойдем к бабушке, Анаит! Узнаем, как она себя чувствует.
Девушка, которая стояла как чудесное видение, повернулась и легко сбежала по камням вниз. Обе пошли в сторону замка. Когда они скрылись за оградой, Артак услышал звонкий смех девушки.
Но кто она? Судя по ее головному убору, она была или землячкой Артака, или уроженкой какой-нибудь местности, расположенной по соседству с его родиной. Да и по типу она была истой горянкой…
Артака охватило страстное желание узнать, кто она. Но кого спросить? Свято блюдя законы благопристойности, подобающей учтивому гостю, Артак здесь, в замке Мамиконянов, ни к кому обратиться с расспросами не мог. Но и сдержать себя, успокоиться он также был не в силах. Он должен узнать! Положиться на случайную встречу? Но случай, возможно, и не представится вовсе; наконец, Артак сам мог скоро выехать из замка… Все свои надежды он возложил на госпожу Шушаник. Вздохнув, пытаясь облегчить грудь от тяжкого и сладостного гнета, он взялся опять за рукопись. Но вскоре заметил, что читает невнимательно и все думает о встреченной девушке.
Вечером к Артаку зашел слуга и от имени княгини Шушаник передал приглашение навестить ее.
Артак застал ее одну. Девушки, которую он надеялся увидеть у княгини, не было. Это огорчило Артака. Ему не приходило в голову, что он может не встретить девушку в покоях госпожи.
Госпожа Шушаник была в черном. В руках она держала пергаментный фолиант с заложенным в него пергаментным же листком. Грустная улыбка пробежала по ее лицу, когда вошел Артак.
– Готовлю письмо, князь. Благоволи присесть и расскажи мне, как дела твои. Значит, предполагалась охота, а получается война?
– Ты уже знаешь это, госпожа Шушаник?.. Шушаник дружелюбно улыбнулась. Затем, меняя тему, она с мягким лукавством спросила Артака:
– А ты не спрашиваешь о девушке, которая была со мною сегодня?
– О чем же мне спрашивать, княгиня?.. – уклончиво, скрывая волнение, спросил Артак.
– Не хочешь, значит, спросить?
– По правде сказать, очень хочу!
– Вот и хорошо, дорогой Артак. Поскольку… – И госпожа Шушаник рассмеялась.
– Что поскольку? Продолжай, княгиня!
– Поскольку и она хотела узнать, кто ты.
– Узнала?
– Узнала и… удивилась.
– Чему?
