круглом, как луна, лице она заявила:
– Да, да, обвенчайте их! Узнав об этом, и сам Гадишо, возможно, приедет домой!
Госпожа Ашхен принялась за приготовления к свадьбе с таким увлечением, что сумела поднять настроение гостей.
Госпожу Дестрик эти приготопления не радовали. Зная отношения Гадишо и Артака Рштуни, она всячески старалась оттянуть свадьбу. Но княгиня Шушаник привела матери другой довод:
– Пусто между нашими семьями будет единение: жены нахараров должны держать нашу сторону и не допустят измены мужей. Кто знает, ведь все бывает на свете…
– Спарапет на войну собирается. Не подобает сейчас свадьбы праздновать, Шушаник! – возражала госпожа Дестрик.
– Поздно возражать сейчас, мать.
– Не знаю, дочь моя. Пусть тогда Мать-госпожа даст разрешение…
Обратились к Старшей госпоже, и она спокойно сказала:
– Жизнь требует своего, дети мои. Если разразится война, неужели не должна наступить весна, не должна родить земля? Обвенчайте их, ко благу это.
Госпожа Ашхен спешно разослала приглашения семьям нахараров Арцруника, Могка, Рштуника – пожаловать на свадьбу Артака и Анаит. Особое посольство было направлено в Ахтамар за Гедеоном, а также к матери Артака в Могк.
– А уж уломать Гедеона я берусь сама! – заверила госпожа Ашхен.
Все приглашенные изъявили согласие прибыть: среди приморских нахараров супруга Гадишо пользовалась доброй славой за свой приветливый и веселый нрав. В Хорхоруник прибыли все, за исключением нахарара Рштуни, который не стал утруждать себя даже ответом на приглашение.
– Хорош! – покачав головой, заметила госпожа Ашхен. – А все-таки я заставлю приехать и его!
Сам Артак и не подозревал об этих приготовлениях. Он поехал в Тарон по заданию Спарапета и ждал лишь вести о дне отьезда Старшей госпожи и княгини Дестрик, чтоб проводить их в Огакан.
Когда гости съехались, госпожа Ашхен вторично послала гонца к Артаку Рштуни с просьбой пожаловать вместе с супругой на свадебное торжество.
Трогательна была встреча с матерью Артака Мокац – приветливой женщиной с добрым лицом, похожим на сморщенное яблоко, и с постоянно улыбающимися тонкими губами.
– Где же сынок мой?.. – спросила она, войдя в зал.
– В Тарон уехал княгиня. За ним послали гонца, чтоб соизволил пожаловать!
– А домой не должен он заехать? – огорчилась старушка. – Нужно бы повидаться перед войной.
– Не о войне идет речь, госпожа, – на свадьбу приглашаем мы князя Артака – засмеялась госпожа Ашхен.
Мать Артака была ошеломлена, когда супруга Гадишо сообщила о своем неожиданном плане.
– Княгиня Хорхоруни… У нахарара Мокского есть свой дом, есть родители!.. – мягко укорила она госпожу Ашхен.
– Сейчас дом нахарара Мокского – здесь, а родительница его – я! – смеясь, возразила госпожа Ашхен. – Мою Олимпию бери себе, а Артака беру я! Не согласна, княгиня?
Все рассмеялись.
– Ну конечно, Олимпия для меня – что родное дитя, но… Неужели дом нахараров Мокских должен был навязать свои хлопоты владетелям Хорхоруника?! Пощади мою честь, княгиня…
– Ив дом нахараров Могка явимся мы, госпожа, не беспокойся! Явимся все – от мала до велика! - добродушно убеждала ее госпожа Ашхен.
– А кто же нареченная? Можно мне узнать хотя бы это? – несколько обиженно спрашивала княгиня Могка.
– Она дочь сепуха Гедеона Рштуни. Сейчас она на берегу моря с Олимпией.
Мать Артака расстроилась: как, ее сын, кахарар, берет в жены дочь простого сепуха?! Она сочла неудобным сказать что-либо в присутствии Старшей госпожи рода Мамиконянов, тем более что нужно было дождаться приезда Артака для выяснения всех подробностей. Однако она не смогла скрыть своей обиды.
– Но все-таки более подобало бы, чтобы свадьба нахарара Мокского происходила в его родном доме! – сказала она. Старшая госпожа махнула рукой:
– Дом домом остается, княгиня! На родине ты везде дома. Твоему Артаку счастье улыбнулось под этой кровлей. А со счастьем не спорят, дочь моя!..
– Раз велит Старшая госпожа, мы обязаны повиноваться! – спокойно, примиренно произнесла супруга Нершапуха Арцруни. – Не прекословь, соглашайся!
– Да будет по слову твоему! – склонив голову перед Старшей госпожой, сказала мать Артака.
Готовясь к свадьбе, супруга Гадишо поставила на ноги весь замок: главный повар отправился на пастбища отбирать откормленных бычков и баранов; хранитель погребов распечатал карасы с выдержанным вином; из села были вызваны замковые гусаны.
К вечеру того же дня госпожа Ашхен повела гостей на морской берег. Изъявила желание пойти к морю и Старшая госпожа. На береговой гальке разостлали ковры, набросали подушек и уселись, – всего на шаг от линии прибоя. Дети бегали по берегу под наблюдением служанок и, набрав полные горсти обкатанных водой камешков, метали их в набегавшие на берег волны. Некоторые кормили хлебом чаек, которые с визгом отнимали добычу друг у друга.
– Вот и твоя будущая невестка, княгиня! – сказала вдруг супруга Гадишо. Анаит приближалась к ним, сопровождаемая Астхик, Олимпией и дочерью Нершапуха Арцруни – Шамунэ. Они шли, взявшись за руки, в венках из осенних цветов. Анаит все еще выглядела немного бледной. Когда девушки подошли ближе, супруга Гадишо шепнула на ухо матери Артака:
– Угадай, которая…
Мать Артака внимательно оглядела девушек и остановилась на Анаит. В умных глазах девушки еще лежала печать недавно пережитой болезни.
– Почему она так бледна? – спросила шепотом княгиня Мокац.
– Была ранена в битве при Ангхе… Подвижница она…
– Подвижница?.. Да за нее душу бы отдать! – умилилась княгиня. Осенив себя крестом, она встала с места, подошла к Анаит и поцеловала ее в глаза. Затем, отирая слезы, взяла Анаит за руку и усадила рядом с собой. Остальные девушки смущенно остановились в стороне.
– А вы почему стоите? – обратилась к ним госпожа Ашхен. – Идите садитесь рядом с Анаит!
Девушки застенчиво подошли и сели.
Мягкий и теплый осенний вечер тихо угасал над морем. Кое-где беспокойная волна еще всплескивала серебряным крылом, спеша поскорее добраться до берега.
– Пусть выведут из пристани «Шамирам», – приказала госпожа Ашхен.
– Да, да, да!.. – радостно кричали дети, хлопая в ладоши.
– Из-за холма, позади которого лежал залив, выскользнул убранный коврами корабль. Описав полукруг, он повернулся носом к берегу, где сидели княгини, и остановился прямо против них. Кудрявый смуглый моряк спрыгнул на берег и, склонившись перед княгиней Ашхен, пригласил подняться на борт. Спустили сходни, и ловкие моряки, поддерживая гостей под руку, помогли им подняться на корабль. На палубе был раскинут ковер, ышитые подушки служили сидениями. На носу находилось изображение женской головы с косами. Это и была «Шамирам».
Гости расположились на корме. Позади них стал кормчий – крепкий моряк с обнаженной грудью и густыми усами; на носу расселись мускулистые, загорелые молодые 'ребцы. Между ними и гостями устроились гусаны.
Кормчий перекрестился и обратился к гостям:
– Да минет вас беда на море, госпожи!
– Бог в помощь! – отозвались те и тоже перекрестились.
– Ну, благослови, господь! Налега-а-й!.. – скомандовал кормчий гребцам.
Корабль дрогнул, качнулся и выскользнул на морской простор.
Волны шумели вокруг «Шамирам», летевшей в голубую даль. Дети с развевающимися на выбритых
