условились, что все девушки и женщины страны Армянской должны подняться на защиту родины, все должны стать ближе к простому народу! Теперь все стараются помогать простому народу, чтобы он смог освободить страну! Нахарары, сепухи… Все, все! И мы тоже…
– И хорошо делаете, дорогая… Олимпия пристальней взглянула на отца.
– Я серьезно говорю, отец!
– Пусть будет по-твоему, моя бесценная!.. – мягко сказал Гадишо.
Принесли ужин. Он прошел так мирно и весело, словно етрчне ничто не угрожало. Родные рассказали Гадишо о свадьбе Артака и Анаит, об остротах Артака Рштуни, о чудачествах Гедеона и выходках шута. Гадишо хохотал до упаду. Утомленные путешествием, мать и жена Гадишо вскоре удалились в свои опочивальни, и он остался с Олимпией: домашние знал», что отец и дочь не разойдутся, пока вдоволь не наговорятся после разлуки.
– Отец! – решительным тоном заявила Олимпия. – Ты так и знай, что бы ни случилось, даже если сам Азкерт придет к нам и велит отрубить мне голову, я все равно ни за что не отрекусь!
– Да, милая, – ласково отозвался Гадишо. – Зачем тебе отрекаться? Отстаивай свободу своей воли, борись! Ты ведь свободна…
– Ага, вот именно! Ты хорошо сказал, отец!.. Я не питаю ненависти к персам. Знаю, что и ты не ненавидишь их. Я не религиозна. Ты, я знаю, тоже. Перс, армянин, византиец, сириец – все равны в моих глазах. Знаю, что и ты смотришь на это так же. Но моя воля, свобода моей души – все для мевя! И именно потому я не отрекусь!
Гадишо быстро повернулся к Олимпии:
– И именно потому я тоже…
– Ну? – спросила Олимпия, удивленная тем, что он внезапно замолчал.
– Потому-то я и сражаюсь! – договорил Гадишо. Теперь уже Олимпия взглянула на отца с подозрением: – Отец, ты ведь не с Васаком, правда?
– Нет, родная, не сомневайся!
Олимпия еще раз взглянула на отца и вдруг воскликнула:
– Я не буду с тобой, я буду с Варданом!
– Ты будешь там, где пожелаешь, родная! Кто может отнять у тебя свободу?
Ночь была на исходе, когда они расстались.
Но Олимпия пошла к матери и к бабушке и, плача, рассказала им, что подозревает в отце приверженца Васака. Мать Гадишо молча заплакала. Заплакала и его жена.
– Если он что-нибудь такое задумал, то не отступится! – сквозь слезы сказала мать Гадишо.
Отряд Артака подъезжал к Рштунийскому замку Ласково смотрело на Артака и Зохрака обиталище приверженца Васака. Еще немного – и их встретят два дорогих существа. Зохрак почувствовал, как забилось у него сердце…
Ворота распахнулись, начальник стражи уступил место дворецкому, который с приветливой улыбкой сообщил, что нахарар просит гостей пожаловать.
Артак и Зохрак уверенно и спокойно поднялись по лестнице.
Артак Рштуни встретил гостей в дверях зала с радушной улыбкой.
– Добро пожаловать, любезный свояк, добро пожаловать! – весело воскликнул он, обнимая Артака. – Забывчив человек, эх, забывчив! Но если бы ты только меня забыл, зто бы еще ничего! Почему ты забываешь свою жену?
– Где она? – с волнением спросил Артак.
– Где она? Да у своего отца! Упрямец забрал ее и вместе с нею отправился в паломничество, в монастырь святого Акопа. А потом дошли до нас вести, что оттуда уехал он в другие монастыри…
– Не понимаю!.. Зачем это? – встревожился Артак. Нахарар Рштуни поспешил успокоить:
– Умойтесь с дороги, отдохните немного, государи, потом и поговорим… Я также встревожен и хотел бы поделиться с вами своими сомнениями…
– Сепух Гедеон уехал со всей семьей или только с княгиней Анаит? – с тревогой в голосе спросил Зохрак.
– Со всей семьей, со слугами и служанками! И княгиню мою с собой забрал… Обезлюдел мой замок, сижу я один, словно сыч!
Зохрак опечалился. Когда еще удастся ему увидеть Астхик?
Нахарар пригласил гостей к столу и завел беседу издалека: он, мол, сам был в числе сторонников Вардана, хотя вначале не совсем верил в успех его начинания. А вот Васака все считали человеком разумным, который сумеет смягчить сердце Азкерта и одновременно добиться единодушия среди нахараров. Но события в Ангхе показали, что Васак не сумел справиться с этой задачей, и потому сейчас нахарар Рштуни склоняется на сторону Спарапета, но хочет обдумать свое решение…
Артак пристально и сумрачно глядел на нахарара, не зная, что сказать и что делать. Артак Рштуни перешел на другие темы, начал шутить и острить, стараясь развеселить гостей. Приказав виночерпию наполнить чаши, он поднял свою и весело произнес:
– Не грусти, дорогой свояк, после каждой ночи наступает угро! Наступит оно и для тебя… Выпьем за здоровье твоей Акант! Артак со сдержанной улыбкой поднял свою чашу – И ты что-то грустен, князь! – обратился нахарар Рштуни к Зохраку. – Пей, вино умнее нас, оно подаст тебе совет: ведь мы, мужчины, очень нуждаемся в разуме!
– А если человек уже обладает необходимым разумом- отозвался Зохрак.
– Мужчина не может быть слишком разумен: он применяет свой разум в жизни, тратит его и уменьшает запас. А женщина много разумней, – она своего разума не растрачивает, и запас остается неприкосновенным!
Зохрак расхохотался.
Они осушили чаши.
– Но, конечно, предпочтительней вовсе не обладать разумом, – продолжал развивать свою мысль нахарар Рштуни. – Как легко себя чувствуешь тогда!…
– А есть такие люди? – с улыбкой спросил Зочрак – А влюбленные? Помню, в молодости своей, в пору, когда полюбил я свою княгиню, я был совсем безмозглый, все время хотел ее целовать.
– Что в этом плохого – Каждый раз, как поцелуе шь женщину, разума убудет!
– А что скажешь ты насчет жизни вообще, князь? -засмеялся Зохрак.
– Жить – это значит укорачивать жизнь.
– Значит, лучше не жить – Нет, зачем? Мы будем жить, а жизнь пусть себе укорачивается. Разве мы не мужчины. Жить – это тоже значит совершать подвиг!
Развеселился и Артак. Он со смехом спросил:
– Ну, а принимать пишу, пить, спать, лениться?..
– Мои слова относятся ко всему в равной мере: а ну, пусть-ка попробует камень есть, пить, спать и лениться!
Виночерпий опять наполнил чаши.
Нахарар Рштуни был в исключительно веселом настроении. Лишь один раз он многозначительно глянул на дворецкого, спросив:
– Опочивальни приготовил?
– Как ты приказал, государь «Чтобы ничто не помешало сну князей…» -подчеркивая последние слова, ответил лворецкий.
– А если бы тут были жена моя и ее сестры, вот тогда был бы нарушен наш покой, – расхохотался нахарар Рштуни. Он задумался и заговорил, словно мечтая вслух: – Эхе-хе! Вспомнился мне один день из моей молодости… Поехал я повидаться с царицей сердца моего. А у них сад был разбит прямо над пропастью. Вошел я, вижу – ока стоит рядом с отцом у самого края бездны. Роза рядом с терновником! Глаз оторвать не могу, – и впрямь роза огненная! И захотелось мне поцеловать ее, так захотелось… Думаю: один только поцелуй – и весь мир розами покроется! Но вот терновник мешает… Смотрим мы вниз, в пропасть. И вдруг я показываю пальцем на цветок, выросший внизу между камнями. Говорю: «Погляди-ка, отец, на скале растет цветок «райский поцелуй»! – «Где?» – спрашивает он и нагибается, чтобы рассмотреть. А я в это время запечатлел поцелуй на щечке возлюбленной. Тесть мне: «Да нет, это цветок «отвод глаз»! Я ему:
