щебень и кочки.
Васак щелкнул плетью в воздухе и приказал:
– Вернись сейчас же в замок, слышишь!
– Куда ты ведешь их?! – твердила Парандзем.
Она вдруг встрепенулась и пустилась бегом вниз в ущелье к шедшим впереди полкам. Израненные ноги оставляли на камнях следы крови. Парандзем падала, камни осыпались у нее под ногами и несли ее вниз. Казалось, вот-вот она упадет в пропасть. Но она бежала, не обращая внимания ни на что.
Васак совершенно растерялся. Вначале он решил молчать, надеясь, что Парандзем все же образумится и вернется в замок. Но Парандзем бежала вниз, словно сознательно искала гибели. И за нею, под грохот оползней и гул проклятий, бежала вниз по откосу толпа.
Васак погнал коня прямо на Парапдзем. Все замерли – и воины и персы.
– Не слышишь?! Говорю тебе, вернись! – с угрозой крикнул Васак.
Оч потрясал мечом и гневно обратился к народу:
– А вы куда?! Назад! Сейчас же назад, животные! Но народ не обращал на него внимания. Исступление Парандзем все росло – Дети мои! Бабик мой! Нерсик! Воины!.. -выкрикивала она, указывая рукой на воинов – Куда ты ведешь их? Куда?!. – Она повернулась лицом к полкам. – Против святого Спарапета идете? Против страны Армянской?! Не дерзайте поднимать руку на Спарапета. на воинство его! Да придаст вам силы кровь детей моих!
– О-о!.. – вырвалось у Васака не то как стон, не то как крик ярости, и меч его опустился на плечо Парандзем. Она упала. Дзвик и дворецкий подбежали к ней.
– Подвижница! Подвижница! – прокатилось по рядам; люди подходили к Парандзем, истово крестя ее.
– Что же ты сделал, государь марзпан? – шепнул Гадишо.
– Государь марзпан! – негромко укоряли его и другие нахарары.
– Оставьте!.. Замучила она меня!.. – дрожа, прошептал Васак.
Он лишь взглянул на Парандзем и начал хлестать скакуна, который взвился и стремительно поскакал вниз, перепрыгивая через камни. Жизни Васака грозила опасность. Нажарары поскакали за ним, перехватили его коня под уздцы Воины удивленно, а некоторые и явно неприязненно и хмуро смотрели на Васака.
– Эх! – громко и укоризненно вздохнул пожилой воин.
– Подавись своим «эх», собака! – огрел его плетью сотник.
– Ровняйте строй, негодяи! – налетел на воинов сепух Арташир.
Еще поворот – и полки скрылись из виду.
– Бедная моя госпожа! Горе мне! – с плачем бросалась Дзвик к Парандзем и начала бить себя по кол«»ям.
– Горе им обоим!.. – скорбно покачал гблотой дворецкий.
Обитатели замка и население окрестных еел свбралкеь вокруг Парандеем. Она была мертва.
Спускались с Сюнийского перевала полот Васака. Обходя области, где могло произойти столкневение с войсками Вардана, Васак двигался осторожно, высылая вперед лазутчиков и передовые отряды.
Был уже полдень, когда дешли до монастыря, где жил Мовсес Хоренаци, и стали на отдых.
Растерявшиеся поначалу монахи узнали чьи это войска подошли к монастырю, и не вышли навстречу. И лишь когда Васак со своими спутниками подъехал к воротам, показался настоятель в сопровождении двух монахов.
– Ослепли, что ли? Не могли выйти встречать? – с гневом крикнул Васак.
Настоятель молчал.
– А теперь еще и оглохли впридачу? – еще громче кричал Васак, направляя на настоятеля своего коня. – Cейчac же открой ворота!
Настоятель подчинился.
Васак пропустил вперед Михрнерсэ, и тот верхом въехал во двор. За Михрнерсэ последовали персидские вельможи и нахарары.
– Ну, а дальше? – злобно спросил настоятеля Васа,к.
– Что тебе угодно, князь? – спросил настоятель.
– Не можете догадаться оказать гостеприимство?
Настоятель что-то пробормотал себе под нос, выпрямился и строго взглянул Васаку в глаза. Взгляд его смутил Васака. Это был тот же знакомый взгляд, которым встречал его каждый армянин, взгляд, означавший непреодолимое сопротивление, которым встречали Васака повсюду. «Начинается!» – мелькнуло у него в голове. Ему не хотелось устроить еще одну неприятную сцену в присутствии персов, и он ограничился приказанием:
– Прикажи приготовить обед для гостей!
Настоятель приказал сопровождавшим его монахам позаботиться об обеде, а сам, стараясь подавить свое возмущение, продолжал неподвижно стоять перед Васаком. Васак молчал. Поняв, что он не хочет подчеркивать перед персами «недогадливость» монахов, молчали и нахарары.
Гости уселись на каменных скамьях под ореховым деревом и начали рассматривать монастырь.
– Я бы всех их побросал в ущелье! – вырвалось у Нерсэ Урца Все с улыбкой оглянулись на него.
– Выведи во двор всю братию! – прикачал Васак. Настоятель «вздрогнул и настороженно взглянул на Васака.
– Не слышишь, что ли? – прикрикнул Васак.
Настоятель приказал вызвать всех монахов. Они пришли и стали перед Михрнерсэ.
Персы хмуро разглядывали храм и монастырские строения; могпэты чувствовали себя оскверненными пребыванием в христианском монастыре и вспоминали события в Ангхе.
– Смотри-ка, и искусство есть у них!.. – сердито пробормотал Пероз на ухо Вдагангу.
– И еще какое! – с болью, завистью и гневом отозвался Вахтанг.
Он вздохнул, чувствуя горечь при мысли, что против проявления величия народного духа в искусстве бессилен всякий гнет, всякая тирания. Искусство существовало, его невозможно было убить!
Пероз не смог сдержать свою ярость.
– Тащите сюда все, что есть внутри! Посмотрим! – крикнул он.
Телохранители кинулись выполнять приказание. Они охапками приносили рукописи, утварь, церковное облачение и сваливали во дворе. Монахи молча крестились.
Михрнерсэ молчал. Ему весьма понравился варварский приказ Пероза: Пероз сам себя опозорил… Михрнерсэ испытующим взглядом обвел армянских князей. Некоторые казались безразличными, другие смотрели на разгром с любопытством. Васак понял, что его подвергают испытанию, и сдержал себя. Но глаза Гадишо уже явно пылали возмущением и яростью. Васак испытывал жгучее чувство обиды; его самолюбие, его достоинство были задеты. Он не был настолько религиозен, чтобы остановиться перед святотатством. Но варварский поступок персов оскорблял его как человека, в лице которого стремятся оскорбить его народ. Вместе с тем он сознавал, что достаточно одного его необдуманного слова, – и он может потерять все. Надо было молчать. И Васак молчал. Подобных оскорблений немало еще предстояло в будущем. Из них тягчайшее ждало его на поле битвы. Следовало вытерпеть все, пока пробьет час мести… Час, который постепенно отодвигался, превращался в мираж…
Персы начали перелистывать рукописные фолианты, бросая наземь один и хватая другой. Они грубо ощупывали разукрашенные миниатюрами листы, соскребали ногтями позолоту, краски… Лишь Вахтанг да еще отчасти Пероз понимали ценность этих рукописей. Но как раз это и раздражало их обоих даже больше, чем пренебрежительное отношение персов к этим армянским национальным сокровищам раздражало Васака и Гадишо.
Вахтанг молча показал Перозу миниатюру, на которой кисть художника соединила в многокрасочной, яркой и фантастической картине извивающихся змей, цветы, птиц и плоды. К восхищению обоих персов примешивались, все сильней разгораясь, удивление, зависть и ненависть.
– Ну что ж?! – со злобой пробормотал Пероз – Выходит, они не хотят склонить голову перед могучей арийской державой потому, что у них есть такое искусство и есть свои мудрецы? Зачем же позволяем мы им дышать свободно? Пусть переселяются в нашу страну и работают для нас, а не для себя!
