аэродинамическое тело, переменного сечения с коротким обтекателем над кургузой седлушкой, поверх которой, обхватив байк ногами, и восседает гонщик. Сигара имеет такое сечение, что встречный аморфированный поток ионизированной водной пены, прошедшей сквозь решетку криотского хрусталя — создает тягу в противоположном течению направлении. Вы устремляете нос пневмы в лоб струе и мощно ускоряетесь навстречу ветру. Рысканием наконечника носового конуса в разные стороны — можно создать параболическое экспонентное усилие на продольную ось гоночного болида. Вас киданет по сложной траектории влево, вправо, вверх или вниз, закручивая, пока вы вновь не выровняете шпиль против потока и не продолжите прямолинейное движение. Так, собственно, и выполняется маневрирование. Навык нужно долго тренировать — но, в итоге, вы будете вознаграждены кайфом от умения ускоряться за две секунды на сотню километров в час, причем от любого значения скорости перед тем. Хоть от нуля до ста, хоть от двухсот до трехсот — две секунды адреналинового взрыва после возвращения из параболического спирального виража. Далее — либо строго прямолинейное движение с достигнутой скоростью, либо новый обходной маневр и дальнейшее ускорение мощным плевком на очередную сотню кэмэчэ. Ну и торможение с помощью гравикомпенсатора — если замечаете, вдруг, что очередное препятствие, коими перенасыщена, для интересу, трасса, несется на вас с мало контролируемой быстротой. А увлечься и разогнаться до скорости звука в аморфной среде получается на раз-два. Так, собственно, и гибнут неопытные ездоки. Впрочем — и опытные, поймавшие, по их мнению, мастерство за бороду. Вот, кажется, счас, еще одна параболка в обход сталактита, чуть наподдам и… Встречная перекладина оказывается на сотню метров ближе, чем рассчитывал. Хлоп, все.
Лоан, тряхнула головой, отгоняя картинку, нарисованную воображением. Раньше отшвыривать страх выходило безо всяких усилий. Юная удаль, помноженная на молодецкую безмозглость не оставляли шансов инстинкту самосохранения.
Сегодня буду поаккуратнее. Лонни всегда так себе говорила.
Лифт на стартовую балюстраду тянулся безобразно нудно. Целых пять минут томительного ожидания на двух квадратных метрах, окруженных красивым, до полной реалистичности, пейзажем цветущих альпийских лугов. Мета-музыка звучными вибрациями возбуждала нервные окончания и разгоняла дух восторгом, накатывающим в такт удивительно красивой мелодии.
Лонни выбралась из постылого замкнутого пространства на плоскость финального этажа. Он был космодромных размеров, и дальним, от лифтовых шахт, краем выдавался в безразмерную бездну, подобно трамплину. Лоан кинулась к боксам, по диагонали гигантской поверхности, к сектору А, где хранилась ее персональная пневма. На эту роскошь, в свое время, целый год откладывались карманные деньги… ужас, косметику стреляла у подружек… От стипендии, ведь, принципиально отказывалась, дуреха. Но байк вышел отменный.
Темно-синяя, почти дочерна, сигара имела глянцевую мнимую полупрозрачность — взгляд утопал в завораживающей глубине поверхности. Идеальная пенинфаринская геометрия вызывала зависть любого понимающего пневмогонщика. Лучший снаряд.
Оглядывая байк на стапелях, сквозь люк в полу — Лонни с досадой поняла, что на квалификацию все-таки не успела. А это значит — в зачетной гонке придется стартовать с позиции личного рейтинга в таблице Гоночной Федерации. Гандикап был достаточно высоким когда-то, и она, в подобной ситуации, могла стартовать в первой шеренге и поближе к центру. Но два года простоя отшвырнули прогульщицу далеко назад в непрерывно обновляющейся таблице рейтинговых пунктов.
Тем забавней. Лоан взвизгнула. Какая-то часть рассудка понимала, что контроль над беспечностью подавлен нарастающей бурей страстного предвкушения — но основная часть сознания плевала уже и на это. Лоан дрожала от ожидания чистейшего ощущения на земле — бешенной скорости. Принцесса подтвердила код снятия с консервации и байк всплыл над люком в клубах испаряющегося азота. Выставила, при помощи сенсорного реостата, силу гравитационного тормоза в одно деление шкалы и байк неуклюже привстал над полом. Лоан уперлась руками в буксировочную рукоять и табуретка поплыла на стартовую платформу, на место, определенное рейтингующим компьютером.
Еще целых десять минут ожидания, пока вернутся счастливчики, успевшие на квалификацию. Они займут большинство мест в пелетоне. Геометрию трассы раз тридцать сменили с тех пор, как гонялась в последний раз. Опасно, блин, на разгонах… Так, об этом сейчас лучше не думать.
Стартовать выпало — центр следующего за пелетоном ряда. Думала, будет хуже.
Сеть сигнальных станций засекла «Корсар» тотчас же, только первый астероид внешнего кольца остался позади. Незаметно не проскользнешь, сколь ни пытайся — лучшей системы раннего оповещения, чем на Тортуге нигде пока не соорудили.
И если, не дай Бог, идентификационный код вашей посудины не включен в Перечень Доступа — можете быть уверены в противокорабельной ракете, когда минуете астероидный пояс.
Кэп Джек Рейнольдс усмехнулся, разрешительной пиктограмме на навигационном табло. Ни мышь, ни ползком… Свободная территория.
— А кто-то по четверо суток на внешняке болтается… — задумчиво произнес штурман, торопливо вбивая ходовые данные в окошко рулевой программы.
— Кто-то и на абордаж не ходит… Что — всем пример с него брать… — Рейнольдс погладил седую бороду и поднялся из капитанского кресла.
Вот она, страна отбросов цивилизованного общества. Люмпенская вольница. Метеоритный хаос пройдем и дома. На внешней орбите пусть дожидаются допуска, кому Тортуга — порт временной приписки. Кто домой вернулся — вход всегда открыт.
Когда в Обетованных Галактиках возникло пиратство — не знает никто. Скорее всего, корабли грабят от самого Исхода, продолжив славную традицию предков в новых просторах.
Двести лет назад появилась Тортуга. Каким образом удалось договориться разрозненным флибустьерским экипажам, кто надоумил — не ведомо, но две сотни земных оборотов тому, пятьдесят команд скинулись деньгами, и, через сложную систему платежей, скрытно наняли строительного подрядчика, естественно землян. Те в кратчайшие сроки создали легендарную базу, систему оповещения, обороны, судоремонтные доки, склады и прочую инфраструктуру, объемы которой наталкивают на сравнение с небольшой планеткой.
Земляне сотворили чудо.
Вначале был подобран астероид подходящего размера. Его отделили от Кольца, опоясывающего звезду Коро, будто мантией и стабилизировали, чтобы не вращался через себя, а плавно скользил вокруг светила, обращенный на него одной стороной.
Вторым этапом — отсекли все лишнее, вылепив из куска космической скалы гигантское яйцо, идеальной формы, центровки и балансировки.
Третий этап длится, собственно, и поныне. Оболочка наполняется, достраивается, модернизируется. Цена площади вольницы размером с ладонь ныне в пятьсот раз дороже аналогичного куска криотского хрусталя — а это очень дорого. Население базы увеличилось в десятки раз и составляет под миллион постоянно присутствующих людей, которые прибывают после рейдов, убывают в поход, либо отдыхают в промежутках. Ну и обслуживающий персонал разнообразной направленности.
Сила пиратского государства заключена в нем самом, взломать оборону стоит дороже, чем бороться с разрозненными фрегатами. По крайней мере — никто до сих пор не пытался атаковать. Земной аналитический центр каждый год неуклонно констатирует возрастающую мощь флибустьеров. Может им приплачивают втихаря?..
Пройти через Кольцо — не так-то просто. «Корсар» сильно сбавил ход, выполняя маневр уклонения раз в минуту. Небольшой, по-сути, отрезок занимает пару часов пространственного лета.
Пробейтесь через камушки, фраера. Половину кораблей оставите безо всяких ракет. Рейнольдс поднял ладонь, приветствуя верного союзника, катившего валуны в вечной пустоте. Природный бастион.
— Кэп, ты сразу карточки пополни, шоб я перед банком не сидел… — Рыжий боцман, находившийся на мостике по регламенту, нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Денежки жгли карман, хоть еще в него и не попали.
— Гляди, спустишь по блядям да кабакам… — Джек добродушно улыбнулся в усы. И самому охота поразмять ножки. Хороший рейд получился, можно и побаловать организм.
