направились туда, видя, что многие спешат в одну и ту же сторону, а другие, следуя их примеру, поторопились не зная почему. Менее чем через четверть часа около пятисот человек собрались возле баржи. Илиа Бруш даже не мечтал о таком успехе.
Между публикой и рыболовом не замедлил завязаться разговор.
— Господин Илиа Бруш? — спросил один из присутствующих.
— К вашим услугам, — отвечал лауреат.
— Позвольте представиться, Клавдиус Рот, один из ваших коллег по «Дунайской лиге».
— Очень приятно, господин Рот.
— Здесь, впрочем, несколько наших сотоварищей. Вот господа Ханиш, Тьетце, Гуго Цвидинек, не считая тех, с которыми я не знаком.
— Я, например, Матиаш Касселик из Будапешта, — заявил один из зрителей.
— А я, — вступил другой, — Вильгельм Бикель из Вены.
— Я восхищен, господа, что оказался среди своих! — воскликнул Илиа Бруш.
Вопросы и ответы быстро чередовались. Разговор сделался всеобщим.
— Как плыли, господин Бруш?
— Превосходно.
— Быстро, во всяком случае. Вас не ждали так скоро.
— Однако я уже пятнадцать дней в пути.
— Да, но ведь так далеко от Донауэшингена до Вены!
— Около девятисот километров, что в среднем составляет шестьдесят километров в сутки.
— Течение делает их едва ли не в двадцать четыре часа.
— Это зависит от характера местности.
— Верно. А ваша рыба? Легко ли вы ее продаете?
— Прекрасно.
— Тогда вы довольны?
— Очень доволен.
— Сегодня у вас отличный улов. Особенно великолепна щука.
— Да, она в самом деле не плоха.
— Сколько за щуку?
— Как вам будет угодно уплатить. Я хотел бы, с вашего позволения, пустить рыбу с аукциона, оставив щуку к концу.
— На закуску! — пояснил один шутник.
— Превосходная идея! — вскричал господин Рот. — Покупатель щуки может, если захочет, сделать чучело на память об Илиа Бруше!
Эта маленькая речь имела большой успех, и оживленный аукцион начался. Вскоре рыболов положил в карман кругленькую сумму: одна знаменитая щука принесла тридцать пять флоринов.
Когда продажа закончилась, между лауреатом и его почитателями продолжался разговор. Узнав о недавно прошедшем, венцы интересовались его намерениями на будущее. Илиа Бруш отвечал весьма любезно и объявил, не делая из этого секрета, что посвятит следующий день Вене и завтра вечером остановится на ночлег в Пресбурге.
Мало-помалу с приближением вечера количество любопытных уменьшалось, каждый спешил обедать. Принужденный подумать и о своем пропитании, Илиа Бруш исчез в каюте, предоставив публике восхищаться пассажиром.
Вот почему двое гуляющих, привлеченных сборищем, которое все еще насчитывало сотню людей, заметили только Карла Драгоша, одиноко сидевшего под плакатом.
Один из вновь пришедших был высокий детина лет тридцати, с широкими плечами, с волосами и бородой того белокурого цвета, который считается достоянием славянской расы; другой, тоже внешне крепкий и замечательный необычайной шириной плеч, казался старше, и его седеющие волосы показывали, что ему перевалило за сорок.
При первом взгляде, который младший из двух бросил на баржу, он вздрогнул и, быстро отступив, увлек за собой спутника.
— Это он, — молвил младший глухим голосом, как только они отошли в сторону.
— Ты думаешь?
— Конечно! Разве ты не узнал?
— Как я узнаю, если никогда его не видел!
Последовал момент молчания. Оба собеседника размышляли.
— Он один в барже?
— Совершенно один.
— И это баржа Илиа Бруша?
— Ошибиться невозможно. Фамилия написана на плакате.
— Тогда это непонятно.
После нового молчания заговорил младший:
— Значит, это он делает такое путешествие с большим шумом под именем Илиа Бруша?
— С какой целью?
Человек с белокурой бородой пожал плечами.
— С целью проехать по Дунаю инкогнито, это ясно.
— Черт! — сказал старший.
— Это меня не удивляет, — заметил другой. — Драгош хитрец, и его замысел превосходно удался бы, если бы случай не привел нас сюда.
Старший из собеседников еще не совсем убедился.
— Так бывает только в романах, — пробормотал он сквозь зубы.
— Правильно, Титча, правильно, — согласился его товарищ, — но Драгош любит романтические приемы. Мы, впрочем, выведем его начистоту. Около нас говорили, что баржа останется завтра в Вене на весь день. Нам придется вернуться. Если Драгош еще будет тут, значит, это он влез в шкуру Илиа Бруша.
— И что мы сделаем в этом случае? — спросил Титча.
Его собеседник ответил не сразу.
— Мы посмотрим, — молвил он.
Оба удалились в сторону города, оставив баржу, окруженную все более рассеивающейся публикой.
Ночь прошла спокойно для Илиа Бруша и его пассажира. Когда Драгош вышел из каюты, он увидел, что Бруш собирается основательно проверить рыболовные принадлежности.
— Хорошая погода, господин Бруш, — сказал Карл Драгош вместо приветствия.
— Хорошая погода, господин Иегер, — согласился Илиа Бруш.
— Не рассчитываете ли вы ею воспользоваться, господин Бруш, чтобы посетить город?
— Честное слово, нет, господин Иегер. Я не любопытен по природе и буду занят целый день. После двух недель плавания не мешает немножко навести порядок.
— Как хотите, господин Бруш! А я не намерен подражать вашему безразличию к прекрасной Вене и думаю остаться на берегу до вечера.
— И хорошо сделаете, господин Иегер, — одобрил Илиа Бруш, — потому что вы ведь венский житель. Смею предположить, у вас тут семья, которая рада будет увидеть вас.
— Заблуждение, господин Бруш, я — холостяк.
— Тем хуже, господин Иегер, тем хуже. Даже и вдвоем не так легко нести жизненную ношу.
Карл Драгош разразился хохотом.
— Черт возьми, господин Бруш, вы невесело настроены сегодня с утра!
— Я всегда таков, господин Иегер, — ответил рыболов. — Но пусть это не мешает вам развлекаться
