Подчиненный контур пригодился тотчас же: отгородиться от летящей в меня ядовито-желтой сети. А потом синей. И зеленой. И снова желтой. Зеленой. Синей.
Через несколько ударов я приноровился держать деканов щит, и отражать контуры стало легче. Я наконец получил передышку, чтобы оглядеться в поисках мастера. Но взгляд выцеплял по сторонам только черные мантии боевиков – их распласталось по земле поболее десятка.
Бесформенная куча в нескольких шагах поодаль показалась сначала грудой обгорелого тряпья – да откуда бы ей тут взяться! Лишь несколько мгновений спустя я узнал в одном из белесых клочков выцветший лен старой рубахи…
Из личного отряда декана и подоспевших двух пятерок на ногах остались трое. Это они охаживали меня сейчас разноцветной дрянью. И кто-то из них послал контур, пробивший защиту мастера Талдиана. Плевать, кто именно. По крайней мере пытался это сделать каждый. Я не собирался оставлять живых.
То, что травля прижатого в западне зверя превратилась в смертельный бой с обезумевшим от ярости врагом, трое боевиков осознавали уже в очереди перерождения. Не будь у меня оружия, передушил бы их голыми руками. Связали бы руки очередной хитроумной сетью – зубами бы рвал глотки. Много ли нужно чародею, вытряхнутому из-под защитных контуров!
Пятерка, спешившая с противоположного конца площади, успела оценить обстановку вовремя. Покончив с последним из ближайших боевиков, я поднял глаза, оборачиваясь к новым врагам, и началась игра. Та самая, что планировал Ал-Малир: у кого сдадут нервы. Только стороны поменялись местами. И вместо леденящего спокойствия, с которым поджидал нас декан по прозвищу Хиконт, меня переполняло кипящее, испепеляющее бешенство. Ал-Малир полагал, что два десятка отборных бандитов от Академии без труда справятся с двумя противниками. Он ошибался. Я же не полагал ничего, а просто знал: сейчас убью этих пятерых, и все. Дальше мне будет уже все равно, останусь ли я жить, или из Высокого города набежит толпа чародеев, с которой уже не справиться. Забрать бы только с собой побольше.
Боевики прочитали на моем лице свой неизбежный приговор. Выжить им хотелось явно больше, чем выслужиться перед начальством. Хватило колебаний одного, чтобы засомневались остальные. И дрогнули. И остановились. А затем храбро припустили прочь в явной надежде скрыться с глаз прежде, чем на пожар и разгром стянутся первые зеваки.
– Чертополох! – послышался за спиной ломающийся подростковый голос.
Он-то и привел меня в чувство, образумив от кровожадной пелены, туманящей сознание. Кометы, вот уж не думал, что буду рад слышать этого мальца!
Рыбачонок Лин собственной персоной подгонял лодку к каменной набережной, умудряясь одновременно управляться с веслом и возбужденно размахивать руками.
– Сюда, сюда, скорее! – звал он.
Я огляделся по сторонам. Нижняя терраса рынка выглядела так, словно там прогулялась небольшая буря, а потом наводнение дорушило то, что осталось целым. На средней вовсю полыхала задетая сетью лавка, и от нее занимались соседние.
Лин был прав: пора убираться отсюда. Но одно я не мог сделать: оставить мастера Талдиана лежать на этой площади.
Я склонился над неподвижным телом. Вражья плетенка накрыла ноги и половину туловища, превратив всю левую его часть в сплошной ожог с глубокими обугленными следами основных линий. Относительно целыми остались лицо, плечи и правая рука – если не считать покраснений и волдырей от сгоревших волос и одежды. Но как раз в тот момент, когда я подумал, что человек с такими ранами просто не мог остаться в живых, обожженные ребра чуть приподнялись на вдохе. Живой. Все-таки живой. Головой я понимал: это ненадолго. Но в душе всколыхнулась бешеная, безумная надежда. Он ведь маг, и сильный. И явно умеет управляться с даром получше остальных. А дар – это не только способность влиять на магическое поле. Это то, что поддерживает тело молодым на протяжении столетий, хранит от болезней, заращивает раны с невероятной скоростью. Если у кого и есть шансы выкарабкаться после таких ожогов, то это у мастера Талдиана.
Бережно подняв раненого, я понес его к лодке. Лин, не способный пропустить такое знаменательное событие, крутился рядом, приняв на себя торжественную обязанность переноски магического жезла. То-то, чую, будет назавтра хвастовства – держал в руках самую что ни на есть чародейскую вещицу!
– А я все-все видел! – гордо сообщил парнишка по дороге. – Я сразу понял, когда стража рынок начала разгонять, что тебя чародеи ловить будут! Отогнал под мост лодку, там и прятался! Пусть этот Риш только попробует теперь мне не поверить!
Похоже, я проморгал добрую половину представления. Но расспрашивать про разгон рынка благоразумно не стал. Последнее, что я хотел сейчас, – это выслушивать очередную историю в красках.
– Куда править? – деловито осведомился малец.
Хороший вопрос, учитывая солидную толпу зевак, собравшихся на противоположном берегу.
– Ты знаешь какие-нибудь укромные места ниже по течению? – спросил я у парнишки.
– Да полно! – гордо надулся тот. – Вот то, например, где Кирта Кривого чуть сом не сожрал! Больше лодки этой зверюга была, вот не вру!
Нет, этот репей и в очереди перерождения уболтает всех настолько, что его пропустят вперед, лишь бы скорее избавиться. Но что бы я делал сейчас без этого мелкого сорвиголовы!
Надо решать, куда податься, и немедленно. Я еще раз поглядел на зевак, потом на мага, неподвижно распростертого на дне лодки. Ни о каком спешном бегстве с раненым на руках не могло быть и речи. Для него это верная смерть.
«Безухий?» – мелькнула надеждой мысль и тотчас же угасла. Нет, князь не будет ввязываться в такую сомнительную историю. Не сейчас. Будь раны чуть полегче, будь шансы чуть выше, будь неприязнь Безухого к ринской школе чуть слабее… Надо искать другие варианты. Пожалуй, я знал в Стрелке пару- тройку лекарей, что сначала окажут помощь и лишь потом побегут сдавать сомнительных пациентов. Хотя… Какой лекарь! Нужен маг. На магистра Илиро надежды мало. Даже если она способна что-то подсказать, ее придется уговорить на помощь мастеру враждебной школы. А прежде – добраться. Лиирна? По тому, что я слышал про семейство Астеш, искать ее придется даже не в кишащем боевиками Высоком городе, а в казематах Академии со всеми родственниками опального архимагистра. Остается надеяться, «Клинок» или кто-то другой из их компании разбирается в целительстве!
– Правь к тому берегу, – принял я решение.
Мы были примерно на середине реки, когда шевельнулся сначала один, потом другой из лежащих на площади боевиков. Так что же это получается – они все живые? Выходит, мастер до последнего использовал обездвиживающие и оглушающие контуры, пока по нему лупили полноценными боевыми?
Поугасшая было ненависть к Академии полыхнула с новой силой. Да, чародеи не являлись поголовно уродами, и жизнь большинства из них оказалась на поверку далеко не медом в сахаре. Но представься мне сейчас возможность раскатать по камушку звездами оставленное черное здание вместе с половиной Высокого города, не задумывался бы ни мгновения.
Даже мелкий репей сообразил, насколько я не в духе, и больше не пытался осчастливить историями про сомов-людоедов и щук размером с крокодила, просто работал веслом, молчаливо и сосредоточенно.
Лодка ткнулась носом в ил за мостом, у Козлиной горки, где в целом обрывистый ринский берег образовывал пологий песчаный пляж.
– Чего уставились? – рявкнул я на подтянувшуюся толпу и развернул широким кругом светящуюся красную нить.
Люди испуганно прянули в стороны. Никто не пытался даже воспрепятствовать ни на Мостовой улице, ни на Булыжной, до самой «Золотой жабы».
Обе руки у меня были заняты телом мастера, и потому дверь я распахнул ногой, сопроводив удар порядочной порцией магии. Дубовые доски рассыпались в мелкие щепы.
Заспанная подавальщица и несколько клиентов, уже порядком нетрезвых, явно пропустили новости о магической битве на рынке, но плывущее в воздухе алое кольцо, ужатое до размеров светильника, мигом убедило их в необходимости сидеть тихо. В полном молчании, нарушаемом лишь возбужденным сопением Лина, мы проследовали по лестнице вниз, миновали длинную череду бочек и остановились перед потайной дверью.
