потускнел, замерцал и погас окончательно. Магические браслеты превратились в обычные кандалы, довольно тяжелые и зверски неудобные. Я протянул руку, молча вынул из волос химеры ту самую спицу и принялся ковыряться в замке.
Скажу сразу – опыта в этом деле у меня не имелось почти никакого. Так, пробовал однажды из любопытства, еще мальцом, и не сказать, чтобы сильно преуспел.
На очередное проклятие, вырвавшееся у меня в ходе этого безуспешного занятия, очнулась химера.
– Дай сюда, – хмуро потребовала она, протягивая к спице когтистую пятерню.
Как оказалось, с замками магистры Ниранской Академии умеют разбираться не хуже опытных взломщиков. Мне оставалось лишь восхищенно присвистнуть, когда браслет на моей руке с щелчком разомкнулся после нескольких движений Илиро. Интересно, на что тогда способны архимагистры? На кражу со взломом одной силой мысли? О возможностях на преступном поприще декана я даже фантазировать не стал.
Хм, а ведь освобождать меня химера вовсе не подряжалась. Погасшие контуры не помешают мне работать с силой, а значит, за все остальное чешуйчатая могла торговаться. Так почему не стала? Совсем раскисла? Или просто хочет втереться в доверие?
Желтые глазища уставились на меня в упор.
– Помоги мне, главарь.
Ясно, пытается задобрить. Кажется, я даже знаю, что ей нужно на этот раз. Интересно, угадал?
– Артефакт, на котором держатся конструкции этого Айхерна… Помоги мне его извлечь.
Я лишь развел руками:
– Вопрос остается прежним. Что ты способна мне за это дать? Этот артефакт – вопрос твоей свободы, верно?
Раздвоенный язык нервно скользнул по темным губам.
– Проси что угодно. В пределах выполнимого. Я сделаю все, что ты захочешь.
– Проблема в одном. Все, что я хотел, ты уже обещала сделать. Больше мне ничего от тебя не нужно. Разве что… Существует что-то, мне неизвестное?
– Падучие звезды, главарь, я знаю, что может тебе пригодиться! Раз уж нравы магических школ тебе не по душе, а учителям ты предпочитаешь сворачивать шеи… Ты думал о том, чем займешься дальше? Я способна подарить тебе дело. Ремесло. Как раз для таких, как ты. Прибыльное. Я же говорила, что артефакты – моя специальность? Как, думаешь, я добывала образцы для исследований?
Да уж, магистр Илиро явно не из тех, кто будет сидеть в лаборатории, кропотливо изучая, под каким углом выгоднее развернуть пятый изгиб четвертого контура конструкции, защищающей от комаров. А еще она бродит по крепости чужой школы легко, как у себя дома. И вся эта коллекция инструментов, от простых до магических… Ответ напрашивался сам собой. Такие предложения получают лишь раз в жизни. Если бы не одно «но».
– Ты берешься за пару дней обучить меня работе охотника за редкостями?
Химера насмешливо зашипела:
– Ну, ты ведь собирался осилить магию за пару дней.
– Не держи меня за круглого идиота. Основы магии, которую я «осиливаю» всю жизнь, или ремесло с кучей хитростей! Поищи другого дурака, который полезет в магические лабиринты, наслушавшись чужих баек!
– Хорошо, – согласилась Илиро. – У меня сохранился тайник в городе. Там лежали мои инструменты и дневник. Подробный. С описанием каждого похода и каждой ловушки. В нашем деле нельзя без записей. Со временем начинаешь просто чувствовать подобные штуки, но для новичка это бесценный опыт. Вопрос жизни и смерти, как ты любишь говорить.
Правда? И она собирается отдать его так легко? Всем известно, что удачливые охотники за редкостями – это не только любимчики судьбы, выходящие живыми из странных местечек, оставшихся от странных людей, сгинувших из подзвездного мира тысячелетия назад. Добрая половина владельцев сокровищ живет и здравствует поныне. Иными словами, не каждый хороший вор способен добыть магические вещицы, но каждый хороший охотник за редкостями – вор. Если дневник магистра Илиро и впрямь описывает все походы, ему попросту нет цены. А значит, чешуйчатая пытается меня надуть.
– Действительно каждого? – уточнил я. – Даже тех, что не имеют отношения к кладоискательству?
– Если хочешь знать план сокровищницы твоей новой школы, главарь, – усмехнулась химера, облизывая губы, – то он там есть. Последней записью.
– Хм, заглянул я однажды в записи одного рассеянного студента… – протянул я многозначительно. – А прочитать-то его хоть можно, этот твой дневник?
Шипению магистра Илиро позавидовал бы целый клубок разозленных гадюк.
– Как только вскроешь защиту! – сообщила она с довольным оскалом. – А ключом была моя аура. Человеческая аура, которой больше нет! Даже я не могу его теперь прочитать. Готова признать, главарь, ты и впрямь сообразительный парень. Жаль, что из чужой школы. Я взяла бы тебя в ученики.
Падучие звезды! Опять она за свои ящеролюдовы шуточки!
– Шею я и так тебе готов свернуть, – буркнул я. – Хоть сейчас. Твой дневник не стоит и железного луча. Он будет платой за попытку обмана. Что касается артефакта… Он подарит тебе время. Временем и расплатишься. Первые несколько походов мы пройдем вместе. Ты будешь учить меня всему, что положено. А потом забирай артефакт и отправляйся, куда пожелаешь.
Немигающие желтые фонари уставились на меня в упор. Я не отводил взгляда. Несколько мгновений продолжалась эта безмолвная борьба.
– У меня есть свои условия, – проговорила химера наконец. – Доля от добычи, пока я тебя учу. Три четверти по моему выбору. Кстати… Давно хотела развеять твои заблуждения, главарь. – Острые зубы сверкнули в какой-то паре ладоней от моего лица. – Я не развалюсь на куски от развеивающего контура. Умру я несколько позже по совершенно иным причинам. Этого времени вполне хватит, чтобы отомстить убийце. И возможно – не ему одному.
– Половина добычи, – сказал я. – Выбираем по очереди. И еще раз назовешь ринскую школу моей – язык отрежу.
Химера отстранилась так же стремительно, как приблизилась:
– Идет, главарь. А как же еще называть ринскую школу, если ты носишь ее печать посвящения?
Вот как, значит? А что же мой несостоявшийся учитель болтал про особенности печати даларитов?
– Обычную ринскую печать? – нахмурился я, пробуждая силу. – Ну-ка послушай и скажи точно.
Илиро пожала плечами, но послушно закрутила головой, внимательно изучая мою ауру. Нахмурилась, прислушалась снова. Обошла кругом, останавливаясь то в одной, то в другой точке.
– Надо же, – удивилась она. – Кажется, не совсем. Не то чтобы я встречала много ринских печатей… Она и впрямь странновата. Какая-то вариация. Но если бы ты не сказал, я бы даже не заподозрила. Это что-то значит?
Я махнул рукой:
– Ничего особенного.
Совершенно ничего. Не считая причины, по которой меня убьют. По крайней мере в глазах других школ я уже не дикий маг. Вот только рано или поздно новости о неучтенном адепте докатятся до ринской. И тогда они прикончат меня совсем не за даларитов.
– Давай сюда нож, – велел я химере. – И… Поискала бы ты чего пожрать, пока я буду здесь ковыряться!
Артефакт оказался небольшим, ладони в две величиной, серебряным каркасом, сияющим от магии. Его даже в руках держать было сложно: от холода сводило пальцы. Приглядевшись хорошенько к структуре переплетающих основу нитей, я принялся распутывать этот клубок, перехватывая и рассеивая то, что напоминало спонтанные контуры, и сохраняя простые, знакомые завитушки ринской магии. Когда последние свидетельства гениального изобретения «учителя» канули к падучим звездам, я осторожно подсунул пальцы
