- А она бежала?
- Да.
- Она упала, и ей было больно. Так?
Берендей кивнул. Он и предположить не мог, что ей было больно.
- Подставлять подножки вообще - это низкий поступок, из разряда мелких подлостей. Как правило, совершается людьми слабыми, которые в открытую действовать бояться. А теперь представь себе: ты бежишь, спотыкаешься и падаешь у всех на глазах. Падаешь смешно, и все вокруг смеются. Так было?
- Так.
- Представил себе, что бы ты при этом почувствовал?
- Да.
- Ей было не только больно, но и стыдно. Она, наверное, даже заплакала.
- Нет! Она била меня портфелем по голове!
И тут же вспомнил, что в ее глазах и вправду стояли злые слезы.
- Молодец девочка. Надеюсь, драться с ней ты не стал?
Берендей покачал головой. Он не дрался с девчонками.
- Послушай, - спросил он у Андрея, когда они вернулись в кухню и сели за стол, - неужели тебе нисколько не хотелось испытать себя?
Андрей равнодушно пожал плечами.
- Неужели ты, когда читал книги о поединках, не пытался представить себя на месте дуэлянтов?
- Может, и представлял. Только это были честные дуэли, а не то, что у нас с тобой.
- Да? По-моему, я предложил равные условия.
- Ага! Сам сказал, что белке в глаз с тридцати метров попадаешь. А сам предложил двадцать. Ну, и в чем равенство?
- Так я в белок из мелкашки стреляю, она нарезная. А из двустволки с десяти метров в человека попасть совсем несложно, раза в четыре легче, чем с двадцати. Так что было честно. Я не знал, будешь ли ты в меня стрелять, а ты не знал - буду ли в тебя стрелять я. Тебе было тяжелей только в одном: у тебя был первый выстрел.
- Глупость это какая-то… - пробормотал Андрей.
- Не знаю, - пожал плечами Берендей, - может, и глупость. Но ведь ни у тебя, ни у меня, скорей всего, уже никогда не будет такой возможности.
- Ты что, жалеешь, что не убил меня? - вспылил Андрей. - Мог бы просто оставить меня медведю. Если я тебе так мешаю.
- Да не мешаешь ты мне, - усмехнулся Берендей, - неужели ты еще не понял?
Он поставил чайник и достал засохшие сушки.
- У тебя завтра экзамен?
- Откуда ты знаешь? - не понял Андрей, а потом сообразил и сник. - Да, в одиннадцать.
- Я предлагаю тебе остаться до утра. Если честно, мне бы не очень хотелось сегодня еще раз встречаться с… медведем.
- А он может там до сих пор нас караулить? - Андрей вжал голову в плечи.
- Да запросто.
- Боюсь, тогда мне придется воспользоваться твоим гостеприимством, - пробормотал он, - вот только мама с ума сойдет. От тебя нельзя позвонить?
- Неа.
- Жаль.
- Действительно жаль, - буркнул себе под нос Берендей. - Ты есть не хочешь?
Андрей покачал головой.
- А я бы перекусил, - сказал Берендей и хотел открыть подпол, но тут увидел за окном свет фар: кто-то повернул с дороги к его дому. Он выглянул в окно, но машины не разглядел - дальний свет бил в глаза.
- Кто-то приехал, - сообщил он Андрею и пошел на крыльцо.
Фары погасли: не заезжая во двор, у изгороди остановился огромный джип. Мотор замолчал, и с водительского сиденья тяжело вывалился грузный, неуклюжий человек.
«Ба, да это большой босс», - догадался Берендей. Вот с кем ему по-настоящему тяжело было бы говорить… Во-первых, большой босс почему-то провоцировал Берендея на грубость, а во-вторых, Берендей слишком жалел его, чтобы эти провокации ему не прощать.
Скоробогатов молча подошел к крыльцу и так же молча пожал Берендею руку. Берендей кивнул, приглашая его войти.
Он осунулся и похудел за эти пять дней. Подбородок подтянулся, щеки перестали свисать, а яркие и без того глаза стали глубже и нехорошо блестели, как у одержимого. Он уже не откидывался назад, а, наоборот, ссутулился и поник. Теперь его трудно было бы назвать большим боссом.
Берендей жестом пригласил его за стол, и Скоробогатов не заставил себя упрашивать.
- Я приехал убить медведя, - начал он без предисловий.
Берендей вздохнул. Если бы это было так просто!
- Я вас понимаю, - только и смог сказать он.
- Боюсь, ты плохо меня понимаешь, - махнул рукой Скоробогатов. - Скажи, он вправду оборотень?
- Не знаю… - Берендей замялся.
Но тут некстати вмешался Андрей:
- Да!
- Так, - Скоробогатов слегка распрямил плечи и кивнул Берендею: - ты - молчи, ты все время врешь. Говори, пацан.
Берендей смутился. Вообще-то он очень редко врал.
- Я видел, как он превратился в медведя. Он голосовал на дороге, и я остановился. Он превратился в медведя и скинул мою машину в канаву.
Скоробогатов повернулся к Берендею:
- Ну? И дальше будешь врать?
- Нет, - Берендей вздохнул.
- У меня винтовка, с оптикой. Калибра 7,62. Хватит, как думаешь?
Берендей усмехнулся бы, если б не ощущение предстоящей трагедии:
- Он вчера вышел против шести карабинов этого калибра и двустволки двенадцатого калибра. И убил четверых.
- У меня серебряные пули, - мрачно сообщил Скоробогатов.
Берендей бы рассмеялся, но было не до смеха.
- Ему все равно. Хоть золотые. Поверьте.
- Значит, про то, что оборотня можно серебряной пулей убить, - враки? - Скоробогатов не удивился, не смутился и не расстроился.
- Абсолютные, - Берендей пожал плечами.
- А может, ты опять мне врешь?
- Он умеет превращать его в человека! - опять некстати сунулся Андрей.
- Правда? - Скоробогатов заглянул Берендею в глаза.
- Нет, - ответил Берендей. - Если бы я мог превращать его в человека, я бы не позволил убить столько людей.
- А что ты можешь? - Скоробогатов не повышал голоса. - И кто ты вообще такой, парень, а?
- Я егерь, - тихо ответил Берендей.
- Ты опять мне врешь, - устало констатировал Скоробогатов. - Хорошо хоть не хамишь. Я смотрю, кому-то ты дохамился…
Он слабо улыбнулся.
Берендей смутился и почувствовал, как загорелись щеки.
- Это ему… - он совсем растерялся и не знал, что стоит говорить, а чего - не стоит, - медведю…
- Да? Значит, и впрямь можешь его в человека превращать?
