— Но такое решение должно принимать вече! Вече, а не дума, и не Совет господ!
— Будет и вече, — усмехнулся Свиблов, — будет. Об этом я давно хотел с тобой поговорить. Но сначала я устрою тебе встречу с иерархом.
Волот ждал доверительной беседы, а ортодоксы явились к нему, облаченные в парчу и золото. Они говорили о римском понтифике, как о своем враге, с которым вынуждены заключить перемирие, о богослужении на славянском языке, очень близком к языку новгородцев, о провозглашении незыблемости власти императора (или другого самодержца, князя, например), о воздвижении Святой Софии на Севере, которая затмит былое величие Константинополя, о третьем Риме, которым станет Новгород, о будущем могуществе Руси под сенью божественной длани. Волот с трудом сдерживал раздражение и желание убежать.
— И насколько силен ваш бог? — спросил он в конце концов, утомленный нудным, высокопарным бормотанием.
— Бог всемогущ, — улыбнулся ему иерарх, — он не наш, он един для всех.
Кто-то подтолкнул его локтем в бок, иерарх пожевал губами и замолчал, а потом Волот расслышал сказанную по-гречески фразу:
— Это дикий варвар. Он не готов понять единобожия. Пусть пока считает его самым сильным из богов, этого достаточно.
Волот не стал их разочаровывать: слишком ему не хотелось вступать в долгий спор о дикости и силе богов. Он мечтал поскорей закончить эту встречу, ему казалось, что его вот-вот на пол свалит новый припадок. Ему на выручку пришел доктор Велезар, объявив присутствующим, что здоровье князя не позволяет ему продолжить разговор.
Едва закрыв за собой дверь, Волот не пошел в спальню, как настаивал доктор — напряжение в нем требовало немедленного выхода, и он потихоньку покинул терем, вышел на берег Волхова и нахоженной тропой кинулся в лес. В груди что-то клокотало, кипело, жгло, свербело невыносимо — Волот скинул нарядный кафтан и долго топтал его ногами от злости и безысходности. Но и это ему не помогло, ему хотелось выпустить наружу то, что в нем накопилось, отпустить это нечто на свободу: он порвал ворот рубахи и упал на колени, обливаясь слезами.
— Помогите! Помогите же мне кто-нибудь! — в отчаянье выкрикнул он, зная, что никто не придет ему на помощь, — Помогите!
Осенний лес пригнул ветви, как добрая женщина нагибается к постели больного. Волот рванул рубаху с груди и впился в кожу ногтями, надеясь голыми руками взломать ребра и выпустить на волю снедающий его жар и клекот.
Сырой белый туман наползал на него со всех сторон — из-под еловых лап, склонившихся к земле, из-за пожелтевших кустов, пробирался между ягодных кочек, крался по тропинкам и сгущался, сгущался, пока не стал непроглядным.
— Мальчик Волот? — услышал он звонкий женский голос, похожий на перезвон колокольчиков.
Мальчиком его называли только из презрения, но в этом голос князь презрения не ощутил: что-то похожее на материнскую ласку, совсем незнакомую Волоту. Он не помнил матери, только кормилицу.
— Ну, разве он мальчик? Он князь, — рассмеялся в ответ густой бас.
— А разве князь не может быть мальчиком? — ответила женщина.
И Волот, рыдающий от безысходности, вдруг расплакался от умиления и жалости к себе. Да, он просто мальчик, просто мальчик!
— Ему скоро шестнадцать. Самое время стать мужчиной, — сказал кто-то густым басом.
— Если пришло время, почему он не отзывается на наш зов? — вмешался третий голос.
— Он отзовется, — ответила женщина, — он не понимает, кто его зовет и зачем.
И в этот миг сполох белого пламени разрезал туман, разметал в стороны — огненный меч двумя взмахами рассек его на части, и перед глазами Волота предстали чудовища — полулюди-полузвери. До этого он видел их только издалека, теперь же они окружили его со всех сторон, им стоило только протянуть руку, чтоб дотронуться до него, схватить и утащить за собой.
Огненный меч в руке сжимал прекрасный воин в алом плаще, лицо его — жестокое к врагам — на миг повернулось к Волоту, и теплая улыбка тронула губы воина.
— Отойдите от князя, — угрожающе сказал он и взмахнул мечом снова, — уберите свои лапы! Вы не получите его!
— Ты опять здесь? — спросила огромная голова лося, и тяжелое копыто ударило по тому, что в этом месте заменяло землю.
— Я здесь. И на этот раз вы не посмеете вмешаться. Мальчик еще жив. И он не из рода лосей.
— Он из рода совы, — ответила огромная птица с крючковатым носом и страшными когтями на чешуйчатых ногах, — он пойдет на зов богов!
— Убирайтесь! — лицо воина ощерилось, — Прочь! Оставьте его! Он сам решит это, без вашего вмешательства!
Огненный меч взметнулся вверх, но вместо того, чтоб рассеять белый туман, опустил его вниз, словно занавес — чудовища исчезли за его пеленой, и даже голосов их не стало слышно, будто занавес этот был непроницаемой стеной.
— Кто ты? — робко спросил Волот.
— Меня послал за тобой Всемогущий Бог.
— Ты… ты убьешь меня? — Волот вдруг испугался.
— Напротив. Ты спрашивал о жертве? Мой Бог не требует жертв. Он милосерден, его дело — спасение страждущих. Он спасет тебя от смерти.
— И что мне нужно сделать?
— Прими крещение. Убедись в его могуществе и милосердии. И позови за собой тех, кто до сих пор не узрел Его божественного света.
Волот очнулся в своей постели, с повязками на груди. Доктор Велезар сидел за столом со свечой и что-то писал в большой книге.
— Доктор! — окликнул его Волот, — поговори со мной. У меня было видение.
— Да, мой друг, — тут же отозвался Велезар, — я сегодня испугался за тебя. Я думал, у тебя остановилось дыхание.
— Нет, — Волот покачал головой — как всегда после видений белого тумана, ему было намного легче.
— Ты расцарапал грудь и шею. Так часто поступают люди, которые не могут дышать.
— Нет. Оно жгло меня. Как и всегда, просто сегодня слишком сильно. Послушай, я должен много тебе рассказать. Помнишь, Борута показал мне свой оберег? Я надеялся, что эти иерархи Черноты Свиблова подскажут мне путь, но они говорили совсем о другом.
Волот долго и сбивчиво говорил о встрече с воином в белом тумане, о чудовищах, желающих забрать его к себе, и о том, как этот воин защитил его.
— Он говорил о том, что ты должен принять крещение? — удивился доктор, — мой мальчик, я бы на твоем месте относился к видениям очень осторожно. Ты, наверное, и не заметил, что «эти иерархи», как ты изволил их назвать, говорили тебе о том же самом, только другими словами. Они говорили, что ты должен креститься сам и крестить Новгород. Может быть, в твоем изнуренном болезнью сознании их слова превратились в речь воина с огненным мечом? Ты искал ответ на свой вопрос, и ты его получил, разве нет?
Волот разочаровано пожал плечами.
— Ты думаешь, я не смогу поправиться? — спросил он тихо.
— Я этого не говорил и никогда не скажу, — доктор ласково поправил одеяло, сползшее с груди Волота, — и если для твоего выздоровления требуется помощь богов, я не стану ее отвергать.
— Послушай… Как ты думаешь, их христианский бог действительно так силен, как они говорят?
— Я не волхв и могу рассуждать об этом только со своей точки зрения, — улыбнулся доктор.
— Иногда я думаю, что твоя точка зрения и есть самая верная. Потому что она отстраненная,
