- Ну а вдруг? Там сухо, тепло. Почему бы им там не жить?
- Там есть нечего. Не бойся, змей там не будет.
- Да я так просто. От испуга. Можешь меня отпустить, теперь я не упаду.
Игорь разжал пальцы и ухватился за лестницу. Если он простоит здесь еще хотя бы минуту, он просто не сможет сдвинуться с места.
- Я пошел, - сообщил он.
- Давай, - кивнула она и посмотрела наверх.
Вторую половину лестницы им удалось преодолеть без приключений. Площадка на вышке была устроена загадочно: лестница входила в люк в самом ее центре, зато по краям ее окружали толстые, надежные, высокие перила. Игорь влез на нее и огляделся. Люк в центре мог бы присниться ему в страшном сне, однако сном это не было. Кому пришло в голову создать такую конструкцию? Наверное, это сделали нарочно, чтобы он уж точно ни на шаг не отошел от перил. Тем более в темноте.
Из люка показалась Маринкина голова, она тоже осмотрелась, перед тем как подняться на площадку.
- А здесь и вправду нет ни одной змеи… - она засмеялась.
- Пока ты поднималась, я их всех сбросил вниз, - Игорь протянул ей руку, другой все же придерживаясь за перила.
Она выбралась на площадку, подошла к перилам и осмотрелась.
- Красота-то какая!
Игорь пожал плечами. С одной стороны лежала темная земля, а с другой горели огни поселка.
- А не засветить ли нам этот… волшебный фонарь? - предложила Маринка.
- Волшебный сосуд, - хмыкнул Игорь и полез за пазуху.
Маринка достала свой, осмотрела его со всех сторон и дотронулась до сенсорного выключателя.
- Что-то он не горит…
- А ты зарядила его магической энергией?
- Ой… Про батарейки я забыла.
- Я думаю, нам пока хватит одного, - он надавил на выключатель, фонарик зажегся неестественным, мертвящим светом и выхватил из темноты только то, что имело белый цвет, окрашивая его призрачной фиолетовой краской.
- Ничего себе! Никогда не видела ультрафиолетовых лампочек! - Маринка протянула руку, и Игорь дал ей рассмотреть фонарик поближе. В темноте неестественно ярко блестели ее зубы и белки глаз.
- А если батарейки сядут? - спросила она.
- Это аккумуляторы. И у меня есть еще.
Они повесили фонарик на перила и уселись на пол, оглядываясь по сторонам и надеясь высмотреть в небе радужную падающую звезду. Разумеется, с неба ничего не падало, зато Игорь быстро почувствовал ночной холод и пожалел, что не надел ватник, - слишком спешил. Маринка, похоже, тоже не догадалась одеться потеплей - на ней была мягкая толстовка.
- Ты боишься высоты? - вдруг спросила она.
Он смутился и опустил голову:
- А что, это заметно?
- Нет, почти незаметно. Я бы не догадалась, если бы не эта гнилая ступенька. Знаешь, ты очень смелый.
- Почему? - удивился Игорь.
- Ты умеешь преодолевать страх. Я просто ничего не боюсь, но и страха преодолевать совершенно не умею. Вот со змеями, например. А я ведь еще боюсь пауков и лягушек.
- Ну, это не страх. Это скорей отвращение. Преодолеть отвращение для любой женщины очень трудно, - попытался он ее утешить.
Она не стала с ним спорить и снова перевела разговор на него самого:
- А прыгать почему ты не умеешь? У тебя болит нога?
- Нет. Просто не умею. Когда мне было лет четырнадцать, мы с ребятами ходили на стройку и там потихоньку курили. А сторожа нас, как водится, оттуда гоняли. Приходилось убегать. Однажды мы бежали по крышам, и надо было перепрыгнуть с одного корпуса на другой. И недалеко совсем, чуть больше полутора метров…
Он замолчал и потряс головой.
- Ну и… - поторопила она.
- Ну и все допрыгнули, а я нет.
- В смысле?
- Упал. С крыши.
- Высоко?
- Нет, не очень. Метров восемь или девять. Обе ноги сломал. Теперь боюсь высоты. И прыгать не умею. Сколько ни пробовал, ни разу не получилось.
Маринка ничего не сказала, и Игорь тоже не нашелся, как продолжить разговор. Но через минуту она снова первой прервала молчание:
- У меня тоже есть один страх. Только ты не смейся надо мной. Он мне с самого детства снится. Человек в сером балахоне с капюшоном. На монаха средневекового похож. И глаза у него светятся. Лица из-за капюшона не видно, и глаза светятся из темноты. Когда я была маленькой, просыпалась ночью, а он подходил к моей кровати и хотел меня задушить. Я звала бабушку, и он уходил. Он мне сейчас иногда снится: я убегаю, а он меня догоняет. Знаешь, как в кошмарах бывает? Хочешь бежать быстро и не можешь…
- Ну, надеюсь, душителей в балахонах мы не встретим, - Игорь ей подмигнул.
- Я тоже на это надеюсь. Я называла его про себя «человек-смерть».
Лицо ее изменилось, на нем появилась тоска и вчерашнее выражение твердой решимости.
- Не думай об этом, - он тронул ее за плечо.
- Да, ты прав, - она тряхнула головой, - мне кажется, что кто-то загипнотизировал меня, и если я буду на этом зациклена, то точно умру. А ты? Как ты думаешь?
Он пожал плечами.
- Ты считаешь, что колдун прав? Нам просто сообщили дату нашей смерти?
- Не знаю, - честно ответил Игорь, - но если хочешь, я над этим подумаю и завтра тебе скажу.
- Почему завтра?
- Раньше у меня не получится.
Она удивилась, но не стала спорить и, помолчав, снова спросила:
- Ты веришь колдуну? Ну, что эта травка к нам прилетит и тогда можно будет спастись?
- Если честно, мне ничего больше не остается. Я все равно не знаю другого пути. А прилетит травка или нет, мы сегодня посмотрим, - Игорь поглядел по сторонам.
- Моя бабушка считает, что Юрка говорит правду.
- Какой Юрка?
- Колдун. Его на самом деле зовут Юрка Ляшенко, а не Мстислав Волох.
Игорь не смог сдержать улыбки. Да, над имиджем потомственный маг поработал хорошо.
- Моя бабушка с его отцом вместе в школе училась. Его отец тоже был колдуном, - продолжила Маринка, - так что есть надежда, что он нас не обманывает.
- Хорошо бы, - Игорь помрачнел. Чем дольше он сидел на вышке под светом ультрафиолетовой лампочки, тем сомнительней ему казалась ситуация. Он же взрослый человек, как он мог поверить в летающую и светящуюся траву? Утром, в кабинете мага, ничего странного он в этом не видел, но тогда он вообще не мог мыслить критически. А может, маг и вправду обладал способностью внушать?
- Ты не замерз? - спросила Маринка.
Он покачал головой.
- А я совсем замерзла. А ведь еще нет одиннадцати. Нам тут неизвестно сколько сидеть. Чем я думала, когда собиралась?
Игорь снова пожалел, что не надел ватник. Сейчас можно было бы мужественно предложить ей теплую
