нравились приключенческие фильмы и боевики.
Тревис улыбнулся в ответ и поцеловал ее в макушку.
— Это было до того, как я встретил симпатичную официантку, которая приучила меня к киноклассике тридцатых и сороковых.
Натали несколько секунд молчала, размышляя над чем-то, и затем подняла голову.
— Я могу задать тебе один вопрос, Тревис?
— Спрашивай все что угодно, милая.
— Почему все это время ты хранил воспоминания обо мне? Смотрел старые фильмы?
— Я не смог тебя забыть, — не колеблясь, ответил Тревис и притянул Натали к себе на колени. — И фильмы я смотрел, потому что они напоминали о тебе.
— Даже не знаю, что сказать, — услышанное потрясло ее до глубины души.
Тревис откинул за плечи ее длинные волосы и поцеловал в шею.
— А ты, Натали? Вспоминала обо мне? Ты хоть раз думала о том месяце, который мы провели вместе?
Натали, не отрываясь, смотрела на него, и медленно кивнула.
— Я думала о тебе каждый день. Ты любишь сладкий чай со льдом и прожаренные стейки. Тебе нравится синий цвет, а в душе по утрам ты поешь песни Джорджа Стрэйта.
Ее признание тронуло Тревиса. Он почувствовал, как в душе потихоньку тает лед, образовавшийся после их расставания. Он еще крепче прижал Натали к груди.
— А помнишь, какой фильм мы впервые посмотрели вместе?
— «Мышьяк и старое кружево» с Кэри Грантом, — ответила она, улыбаясь. — Один из моих любимых.
— На следующий вечер мы смотрели «Касабланку», а затем…
— Ты помнишь, когда и какие фильмы мы смотрели? — Натали уставилась на него с нескрываемым удивлением.
— Не все, но многие, — усмехнулся Тревис. Склонившись к ней, он тихонько добавил: — Например, после сегодняшнего фильма мы впервые занялись любовью.
Когда его губы коснулись щеки, у Натали перехватило дыхание.
— Тревис, не думаю, что это хорошая идея…
— Наверное, — губы Тревиса спустились ниже, к ее шее. — Хочешь, чтобы я остановился?
— Нет… да, — Натали глубоко вздохнула. Прикосновения обжигали кожу, а сердце бешено колотилось в груди, грозясь вырваться наружу. — Я… я не знаю.
— Сказать, что я думаю? — хрипло спросил Тревис.
Не в силах произнести ни слова, Натали только кивнула в ответ.
— Я думаю, тебе нравится, когда я тебя целую. Ты просто колеблешься, стоит ли нам снова сближаться, — прошептал он. От его теплого дыхания у Натали мурашки побежали по коже. — Разве я не прав, милая?
— П-прав.
— Тогда предоставь мне действовать по своему усмотрению.
И прежде, чем она смогла возразить, их губы слились в поцелуе. Все сомнения и страхи Натали развеялись, словно туман. Она таяла в объятиях мужчины, которого когда-то любила. Вдыхала такой знакомый аромат, состоящий из запаха одеколона, лосьона для бритья и чего-то неуловимого. Она хотела еще раз испытать власть и силу его поцелуя, чего бы это ни стоило.
Тревис легко, словно перышко, поднял ее на руки, уложил на диван и сам растянулся рядом.
— Есть еще одна вещь, которую я не смог забыть, — он прикоснулся губами к ее глазам, щекам и, наконец, чмокнул в кончик носа. — У тебя самая нежная кожа и самые сладкие поцелуи.
Тревис обвел пальцем контур ее губ, и Натали почувствовала, как каждая клеточка наполняется желанием.
— Пожалуйста…
— Что-то не так, милая? — Его глаза потемнели.
— Пожалуйста… поцелуй меня, Тревис, — она изнывала от жажды по его поцелуям. — По- настоящему, как целовал тогда.
Дважды просить не пришлось. Едва последние слова слетели с ее языка, как их губы сомкнулись, и Натали закрыла глаза, уплывая в сладкий мир наслаждения. Прикосновения Тревиса, настойчивость, с которой его язык рвался внутрь, заставляли кровь кипеть в жилах. Натали почувствовала, что внутри просыпается вулкан и лава вот-вот хлынет наружу.
Она ответила на поцелуй без колебаний, со всей страстью, на которую была способна. От его нежных прикосновений слезы навернулись на глаза. Руки Тревиса скользили все ниже, и наконец он притянул ее бедра к себе, показывая, как велико его желание. Низ живота сладко заныл от осознания, что именно она заставила такого красавца изнывать от страсти, и из груди молодой женщины вырвался протяжный стон. Этот звук пробил окружавшую их чувственную завесу, и Натали точно очнулась ото сна.
Даже несмотря на то, что им с Тревисом удалось уладить все разногласия, она не могла вот так просто пойти дальше. Нельзя делать вид, что ничего не произошло. Они расстались и не могут начать с того места, где остановились. Это будет неправильно. Теперь у них есть Отэм, и благополучие девочки гораздо важней сжигавшей обоих минутной страсти. Если поддаться слабости и заняться с Тревисом любовью, это только все усложнит.
Он, очевидно, почувствовал ее колебания и отстранился.
— Милая, я не собираюсь врать, что не хочу тебя, — Тревис перевел дыхание и прижался к Натали еще крепче. — Мы оба знаем, что это правда, — его рука накрыла грудь Натали, а пальцы дразнили затвердевший бугорок. — Но я готов ждать столько, сколько потребуется. Ты сама скажешь, когда будешь готова…
— Я… не то чтобы не хочу… — Натали умолкла, собираясь с мыслями. Нужно быть осторожней в высказываниях, иначе случится непоправимое.
— Я знаю, милая, — Тревис легонько поцеловал ее в подбородок. — Прежде всего тебе нужно поправиться. А я должен найти негодяя, который угрожает вам, — он поднялся на ноги и протянул руку, помогая встать Натали. — Что скажешь, если мы пойдем спать? Наша дочь примерно через шесть часов проснется, и ее нужно будет кормить. А насколько я уже понял, она не очень-то любит ждать.
— Да уж, — согласилась Натали, опираясь на его руку и беря со стола радионяню.
Когда они дошли до спальни, в которой устроились Натали с дочерью, Тревис снова заключил ее в объятия.
— Я сам покормлю Отэм утром. Желаю приятных снов. Пусть тебе приснятся твои любимые фильмы, — он запечатлел на ее губах поцелуй, от которого у Натали подкосились колени. — Со мной в главной роли.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Спустя час Тревис все еще беспокойно крутился в постели с боку на бок. Даже ледяной душ не смог погасить желание к женщине, спящей в комнате напротив. Все его тело горело от переполняющей его страсти, сводя Тревиса с ума. И он был готов поклясться чем угодно, что Натали Перез чувствует то же самое.
Но надо понять и принять нерешительность Натали. На нее и так за последнее время свалилось слишком многое: материнство, потеря памяти, неизвестная угроза. Занявшись любовью, они бы только еще больше все усложнили и запутали. Сначала надо во всем разобраться.
Испуганный крик Натали, донесшийся из приемника радионяни, обжег его и без того напряженные нервы.
— Нет! Вы не можете взять моего ребенка!
Холодея от ужаса, Тревис рывком поднялся на ноги и в одно мгновение очутился в спальне
