Он растопырил ладони и вставил большие пальцы в уши. Приятель фыркнул.
Когда буфетчица принесла сэндвичи и кофе и снова вернулась за стойку, один из парней развернул свой стул и уселся, бесцеремонно разглядывая незнакомцев. Теперь Рэгл мог лучше рассмотреть татуировку на его лице. Она в точности повторяла рисунок на браслетах. Рэгл смотрел на хитросплетения линий и наконец начал различать отдельные фигуры. Рисунки копировали древнегреческие росписи на вазах: Афина с совой, возвращение Персефоны на землю.
— Ку-ку, селениты! — сказал парень, обращаясь к Рэглу и Вику.
По спине Рэгла побежали мурашки, и он притворился, что очень занят сэндвичем. Вик побледнел и покрылся испариной и тоже усиленно жевал.
— Ку-ку, — снова повторил парень.
— А ну, прекратите, — сказала буфетчица, — или выметайтесь отсюда.
— Мудилка, — сказал парень, теперь уже обращаясь к буфетчице и всовывая большие пальцы в уши. На нее это не произвело никакого впечатления.
«Я этого не выдержу, — подумал Рэгл. — Такое не по мне. Водитель был прав».
— Пошли отсюда, — сказал он Вику.
— Слава богу! — отозвался Вик. Он поднялся, захватил недоеденный сэндвич, допил остатки кофе и пошел к дверям.
«Теперь счет, — подумал Рэгл. — Мы обречены. Мышеловка захлопнулась».
— Нам надо идти, — сказал он, подходя к стойке. — Мороженого не надо. Сколько с нас?
— Одиннадцать девять, — сказала буфетчица.
Рэгл достал бумажник. Парни не отрываясь следили за его действиями. Рэгл вынул деньги. Увидев их, буфетчица воскликнула:
— Боже мой, бумажные деньги! Я не видела бумажных денег уже много лет. Они еще не вышли из обращения?
Обернувшись к парням, она спросила:
— Ральф, банк еще принимает эти старинные бумажки?
Парень кивнул.
— Тогда подождите, — сказала буфетчица. Она взяла счет и стала на нем что-то писать. — С вас один доллар сорок центов. Но сдачу я могу вам дать только фишками. Вы согласны?
Как бы извиняясь, она достала из кассового ящика пригоршню маленьких пластмассовых кружочков и, получив от Рэгла пятидолларовую банкноту, отсчитала ему шесть жетонов.
— Благодарю вас, — сказала она.
Когда Рэгл и Вик вышли, буфетчица уселась на стул за стойкой, открыла книжку в бумажном переплете и погрузилась в чтение.
— Кошмар какой-то, — сказал Вик, идя рядом с Рэглом и доедая сэндвич. — А эти парни?! Хулиганье проклятое.
«Селенит, — думал Рэгл. — Неужели и эти меня узнали?»
На углу они остановились.
— Куда теперь? — спросил Вик. — Оказывается, мы все-таки можем расплачиваться своими деньгами. И еще несколько кружочков есть. — Он щелкнул зажигалкой, чтобы рассмотреть фишку. — Пластмассовая. Экономят металл. Очень мягкая. Помнишь, во время войны у нас тоже были жетоны.
«Да, — думал Рэгл, — военные жетоны. Из какого-то непонятного сплава… Здесь вот фишки. Те же жетоны».
— Только у них нет затемнения, — сказал Рэгл. — Все фонари горят.
— Теперь совсем другое дело, — сказал Вик. — Фонари зажигают, потому что… — Он внезапно осекся. — Подожди, я чего-то не понимаю. Я помню Вторую мировую войну. Но я не могу ее помнить! Верно? Вот в этом-то и загвоздка. Она же была пятьдесят лет назад. До моего рождения. Я не жил ни в тридцатые, ни в сороковые. Ты, кстати, тоже. Все, что нам известно о том времени, — результаты их обучения.
— Или нашего чтения, — добавил Рэгл.
— Тебе не кажется, что мы уже достаточно всего знаем? Нам удалось вырваться и много чего повидать. — Вика передернуло: — Они ходят с подпиленными зубами!
— И разговаривают на птичьем языке.
— Тоже верно.
— И одеваются, и раскрашиваются, как в Африке, — засмеялся Рэгл. «А когда они смотрели на меня, — вспомнилось ему вдруг, — один их них сказал: эй ты, лунатик». — Понимаешь, — сказал он Вику, — они узнали меня. Но на них это не произвело впечатления.
Воспоминание было неприятным: наблюдающие, насмешливые, издевательские лица.
— Странно, что они не в армии, — сказал Вик.
— Успеют еще, — возразил Рэгл.
Ему казалось, что они не доросли до армии, были слишком молодыми: лет шестнадцати- семнадцати.
Откуда-то из темноты пустынной улицы раздались шаги.
К ним приближались две неясные фигуры.
— Ку-ку, селенит, — сказала одна из них.
В свете фонаря появились те самые парни из закусочной. Они шли вразвалку, со скрещенными на груди руками. Лица невыразительные… никакие. Остановились. — Корни пустили? — спросил один из них.
ГЛАВА XIII
Стоявший слева парень сунул руку в складки рубашки и достал кожаную сумочку. Из нее он вытянул сигару и маленькие золотые ножнички. Отрезав кончик сигары, он вставил ее в рот.
Стоявший справа, проделав примерно такой же ритуал, достал инкрустированную зажигалку, щелкнул ею и дал прикурить приятелю.
Тот, который курил сигару, сказал:
— Мудилки, ваша капуста фуфло. А чувиха варежку раззявила.
Рэгл догадался, что речь шла о деньгах. Буфетчица не должна была их принимать. Хотя парни и посоветовали ей взять их, они прекрасно знали, что бумажки давно изъяты из обращения.
— И чего лепится? — попробовал подстроиться под их жаргон Вик.
Парень с инкрустированной зажигалкой сказал:
— Мастера по фене ботают. А то! Мастера, подбросьте мудилкам капусты, — и протянул вперед руку.
— Дай ему несколько жетонов, — еле слышно сказал Вик.
Рэгл отсчитал четыре фишки и положил парню на ладонь.
Парень отвесил низкий поклон. Его петушиный гребень подмел тротуар. Напарник даже не шевельнулся, всем своим видом показывая, что он в этом деле не участвует.
— Мудилки, у вас есть вуджи? — бесстрастно спросил парень с зажигалкой. — Мудилки не секут, — сказал он, обращаясь к напарнику.
Они оба насмешливо закивали головами. Потом напустили на себя серьезный вид, как будто речь шла о неимоверно важном.
— Побалдеем, — сказал парень с зажигалкой. — Ага, мудилки? Побалдеем.
Он соединил ладони тыльными сторонами вместе, считая, что так его мысль будет понятнее. Рэгл и Вик как завороженные смотрели на него.
— Конечно, — пробормотал Вик.
Парни о чем-то пошептались. Потом первый, нахмурившись и выпуская дым колечками, сказал:
— За много вашего фуфла есть вуджи. Погнали?
— Не-е, — остановил его напарник, слегка ударяя ладонью в грудь. — У ребятишек нет капусты. Для
