ее ладони к себе на грудь и держал их там, пока она не перестала вырываться.
С ее ресниц не закапали слезы. Он и не думал, что Мэгги из породы плакс. Но все равно провел большим пальцем по ее щеке, запустил руку в короткую гриву ее волос и обхватил голову ладонью.
— Простите, Мэгги. Я не хотел бередить старую рану. Только не так.
Мэгги уставилась на свои пальцы, прижатые к груди Бо. Она поняла, что можно одновременно ненавидеть человека и нуждаться в его силе.
Ей было так холодно внутри. Это сделал страх. Он заморозил ее и превратил удары сердца в раскаты грома, отдающиеся в ушах. Ничего бы этого не было, если бы Бо просто оставил все, как есть. Оставил ее в покое. Поверил ей.
Но он не верил.
Мэгги ненавидела Бо за то, что он слишком много знает. Ненавидела себя за то, что знает недостаточно много, что никак не может приблизиться к правде. Возвраты в прошлое были всего лишь фрагментами времени без продолжения. Это были кусочки невидимого целого, бесполезные картинки калейдоскопа того дня.
Наконец Мэгги подняла глаза, ей пришлось это сделать. И нашла все того же Бо — глаза его пронизывали ее до самых дрожащих коленок. Его бритва пропустила несколько мест на подбородке. Вероятно, он сегодня утром слишком спешил, чтобы побриться как следует.
Но нет, он не спешил. Пришел в свой кабинет рано. Так почему бы не уделить бритью достаточно времени и не побриться как следует? Бо Грейсон такой человек, который обращает внимание на мельчайшие детали.
«Почему ты так спешил добраться до своего кабинета, Бо? — неожиданно подумала Мэгги, и эта мысль захватила ее. — Почему был сегодня небрежен? Если ты не ложился спать, у тебя было полно времени, чтобы побриться и принять душ».
— С вами все в порядке? — спросил он, прерывая ее мысли.
Этот его шепот был пронзительным, проникал в самые отдаленные клетки ее тела, и у нее внизу живота словно всколыхнулась ртуть. Его большие ладони переместились и начали творить чудеса с ее спиной — он словно просил прощения, а у нее напряглись мышцы и потеплело на душе.
Мэгги ответила не сразу. Нечто важное пыталось пробиться к выходу в том беспорядочном лабиринте, который назывался ее мозгом. Ей некогда было прислушаться к своему телу. «Почему ты так рвался в свой кабинет, Бо?» — этот вопрос стучал у нее в мозгу, требовал ответа.
Пока она билась над разгадкой, ее мысли метались из стороны в сторону, складывая кусочки головоломки. Самым легким объяснением было то, что сгоревший сарай вызвал у него желание покопаться в ее прошлом. Что он спешил продвинуться вперед в своем расследовании. Но этого мало. Если бы только ей удалось ухватить мысли, которые проносились в голове.
Она все время возвращалась к его заинтересованности этим делом. Он не передал его кому-нибудь другому. С чего бы это заместителю начальника следственного отдела понадобилось ехать в такую даль к ней домой в ненастную погоду, — чтобы только посмотреть на сгоревший сарай? Почему бы не послать подчиненного? С тем же заданием — осмотреться, — но гораздо меньше бросается в глаза. Зачем тратить личное время? И зачем тащиться куда-то среди ночи по звонку какой-то женщины, пусть даже и подозреваемой им в поджоге?
Он сам дал ей ответ. Если он ляжет с ней в постель, это не внесет даже самой поверхностной ясности в их отношения. Бо стремился к риску не больше, чем она. А он столкнулся с опасностью увлечься подозреваемой. Единственный способ для него хоть как-то справиться с этим увлечением — это доказать ее вину. Тогда она действительно станет для него недосягаемой, но до тех пор Бо увлеченно играет в любимую старую игру — игру с огнем, в танец на самом краешке пропасти. Рискуя до невозможности. Точно так же, как обычно рисковал до того, как отложил свой пожарный топорик и каску, Бо хотел испытать, сколько жара сможет выдержать и не обжечься.
Если он поддастся искушению, она победит. Если устоит, победит он.
Ее пальцы снова вцепились в его рубашку, но на этот раз она хорошо сознавала, что делает, поднялась на цыпочки и притянула его поближе к себе. На меткое попадание бомбы следовало ответить таким же ударом. Мэгги прошептала ему в самое ухо:
— Кого вы хотите одурачить? Тех парней в соседней комнате? Кэролайн? Меня?
— О чем вы говорите? — Бо взял ее за плечи и отстранил от себя, чтобы посмотреть в лицо.
Мэгги встретила его взгляд, насмешливо подняв одну бровь, в ее улыбке была уверенность, которой он уже давно в ней не видел. Это преображение показалось ему почти чудом.
— У меня для вас новости, Бо, — сказала она. — Вы меня не обманете. Больше не обманете. Можете делать вид, что вы многострадальный следователь, который завяз в моем деле, но это ведь вы сами не хотите бросить расследование на полпути. Вы могли бы подкинуть этого ребеночка кому-нибудь другому сегодня утром и избавиться от меня. Но не сделали этого. Почему вы этого не сделали?
— Не имею привычки спихивать свои дела, пользуясь правом старшего. Это подрывает боевой дух в коллективе.
— О, да. Особенно ваш боевой дух. У вас опасная склонность к самоуничтожению, Бо. Я вижу здесь определенную схему. Сперва вы пытаетесь погибнуть в пожаре, но вынуждены отказаться от этой мысли, потому что другие парни погибнут вместе с вами.
Она отпустила его рубашку и расправила галстук. Затем сделала шаг назад от него и почувствовала под коленками сиденье стула.
— Поэтому теперь вы добиваетесь острых ощущений, пытаясь загубить свою карьеру. Вы думаете, я менее опасна, чем огонь? Думаете, что можете со мной справиться? Справиться с «напряжением», которое возникает между нами? Думаете, оно не взорвется прямо перед вашим лицом? Подумайте хорошенько. Возможно, вы умеете войти в самый центр пожара и выйти оттуда целым, но со мной у вас это не получится.
— А что произойдет?
— Еще не решила. Но нет ничего страшнее женщины, загнанной в угол. Так давайте, расходуйте время впустую, расследуя случайные пожары из-за загоревшейся сковородки восемнадцатилетней давности, если считаете, что это потешит ваше самолюбие и удержит от глупостей, например, от того, чтобы поцеловать меня еще раз. А я тем временем буду заниматься тем, чем должны бы заниматься вы, если бы так не старались сделать виновной меня.
Бо не стал спрашивать, что она имеет в виду. Он хорошо знал, что кипит в глубине этих голубых глаз, поэтому приказал ей:
— Оставьте в покое Беннета. Только подойдите к нему, Мэгги, и я упрячу вас в тюрьму за нарушение спокойствия граждан.
— Если я оставлю его в покое, он упрячет меня за решетку за поджог. Так что мне терять нечего.
— Рассел! — позвал Бо и скрестил на груди руки, но не отвел глаз от Мэгги. — Иди сюда.
— Бедняжка Бо! Неужели вам необходимо подкрепление теперь, когда я обнаружила вашу ахиллесову пяту? Боитесь остаться со мной наедине теперь, когда я знаю, что вас можно получить почти без усилий?
Он не стал ее разубеждать, так как дверь со стуком распахнулась. Рассел просунул голову в комнату.
— Да, Бо, что такое?
— Я хочу, чтобы ты отвез мисс Сент-Джон домой. У нее было нечто вроде приступа. Она говорит, что у нее низкий уровень сахара в крови, и все еще чувствует себя довольно слабой. Я хочу быть уверенным, что она благополучно доберется до дома. Не стоит ей ходить по улицам.
Или приближаться к Беннету, пока она не остынет. Бо считал, что поездка на машине домой даст ей шанс пожалеть о своем порыве. Мэгги не глупа. Просто она сейчас вне себя, но даже эта мысль его пугала.
Бо улыбнулся, увидев вспышку гнева в глазах Мэгги. Прелесть его плана заключалась в том, что если она будет протестовать против версии о сахаре в крови, то у него не останется другого выхода, как только проинформировать Рассела об истинной причине, побудившей его дать ей сопровождающего до дома. Но Мэгги не стала путать его карты. Она что-то пробормотала и взяла сумочку.
