вы это прочли. Это неофициальные показания. Вы должны их подписать. Просто на тот случай, если вас собьет грузовик раньше, чем вы доберетесь к нам в центр города, чтобы дать официальные показания.
Мэгги нерешительно протянула руку к блокноту.
— Вы ведь действительно считаете, что это сделала я?
— Это просто обычный порядок. Особенно при пожарах в общественных местах. — Он протянул ей ручку. — Прежде чем подписать, поставьте, пожалуйста, время, когда вы ушли со своего этажа в морг, и примерное время, которое потребовалось вам для того, чтобы добраться до места пожара.
Она нацарапала то, что требовалось.
— Обычный порядок, как же.
Просмотрев его записи, расписалась с росчерком и бросила блокнот вместе с ручкой на тележку рядом с ним.
— Вот. Подписала. А теперь, если не возражаете, у меня много дел.
— Когда вы сможете…
— В понедельник утром. С самого раннего утра. Дам вам свои официальные показания, и тогда вы сможете сравнивать эти показания сколько душе угодно.
— Уверен, что с ними все будет в порядке.
— Конечно. Рассказ не изменится, потому что это правда. Я оказалась не в том месте и не в то время. Достаточно плохо уже то, что вы считаете, будто я устроила пожар, но вы еще и считаете меня настолько тупой, чтобы ошиваться там и обнаружить его!
— Так случается сплошь и рядом. Людям нравится ходить в героях.
— Только не мне. — Она быстро прошла мимо него к двери и распахнула ее. — Мне в понедельник принести с собой дыбу, или у вас есть собственная?
— Думаю, наши отношения еще не зашли так далеко, и дыбу применять рано. Принесите только пару шелковых шарфиков, я вас привяжу ими покрепче к стулу. В девять?
Ему показалось, что Мэгги сейчас уйдет, больше ничего не сказав, но она остановилась в дверях, крепко сжав пальцами без колец ручку. И глядя через плечо, бросила:
— Я готова сотрудничать. Даже принесу шелковые шарфики, если это требуется, чтобы вас убедить. Но я бы вам была крайне признательна, если бы вы не высказывали свои подозрения, пока не будете уверены в чем-то определенном. Совершенно уверены. Здесь, на нашей любимой каторге, работает множество людей, которые с радостью воспользуются предлогом, чтобы вышвырнуть меня вон. Пожалуйста, не давайте им этого предлога.
— Мисс Сент-Джон, вас ни в чем не обвиняют.
— Так не забудьте сказать это всем, с кем будете беседовать. Скорость распространения информации по системе Интернет ничто по сравнению с больничными сплетнями.
Она исчезла за дверью, и Бо почувствовал, как энергия покинула комнату с ней вместе. Осталось только убеждение, что у Мэгги есть что скрывать. У него не было отпечатков пальцев, не было свидетелей начала пожара, а вещественные доказательства были очень скудными. С другой стороны, была возможность и мотив.
И еще предстояло встретиться с двумя людьми. Он сверился с записями. Беннет. Как назвала его Мэгги? Доктор «Зовите-меня-просто-Господом-Богом».
Бо захлопнул блокнот. Вот с него-то он и начнет.
Мэгги заглянула к Донне всего на несколько минут, чтобы забрать свою сумочку и представить беседу с Грейсоном, как скучный эпизод обычной процедуры опроса свидетелей. Затем пожаловалась, что ее тошнит от запаха дыма, и под этим предлогом отпросилась домой. В этом она не солгала. Запах пропитал ее одежду, волосы, мозг.
Как только двери лифта открылись на первом этаже, Мэгги ринулась через длинный и широкий вестибюль к выходу. Ей хотелось выйти отсюда, из этих больничных стен, которые смыкались вокруг нее. Маска, надетая ради Грейсона и Донны, быстро разрушалась, а рассыпаться на части на глазах у всей больницы означало повредить своей карьере. Они бы не поняли. Да и как им понять? Ни у кого не было ни малейшего представления о ее состоянии.
Дело было не в ссоре с Беннетом. И не в отстранении от работы. И не в переводе в другое отделение. Дело было вообще не в больнице. Дело было в далеком прошлом, которое никак не хотело умирать.
Восемнадцать лет назад она все бы отдала за эти воспоминания. Она потратила так много времени, пытаясь вызвать их, думая, что они вернут ей душевное равновесие. В конце концов она перестала задавать вопросы, на которые не было ответов, и примирилась с тем, что та ночь осталась в прошлом. Научилась жить в настоящем, не сожалея о прошлом. Так почему же она вспоминает теперь?
Мэгги окатило волной горячего влажного воздуха, когда она вышла в парилку, маскирующуюся под июль месяц в городе Батон-Руж. Она была рада этому шоку. Ей необходимо было, чтобы что-то вернуло ее в настоящее.
Крытая стоянка для автомашин персонала находилась справа, площадка для машин «скорой помощи» — слева. От асфальта поднимались волны жара, в которых дрожали изображения автомашин. Именно так ощущал себя ее мозг — одно изображение накладывалось на другое, и оба получались искаженными. Если это зависело от нее, ей хотелось, чтобы эти изображения никогда не стали более отчетливыми.
Она даже собиралась приложить все усилия, чтобы помешать этому. Все, что ей необходимо, — это немного отдохнуть, побыть в тишине, и еще большая миска пышек. Все остальное приложится. Мэгги уже была на полпути к дому и наполовину убедила себя, что больше не будет никаких воспоминаний, когда вдали раздался вой сирены «скорой помощи», и воспоминания снова нахлынули. Настоящее исчезло, она снова оказалась одна в луизианской ночи.
— Сара! — Это имя зазвенело у нее в голове, заглушая включенный на полную мощность вопль сирены приближающейся «скорой».
Затем сердитый рев автомобильного гудка рывком вернул Мэгги обратно в настоящее и расколол воспоминание на тысячу кусочков. Сердце ее остановилось, потом слишком часто, до боли, забилось вновь. Инстинктивно она крутанула руль, чтобы избежать столкновения, но внимание ее было далеко от дороги.
— Нет, нет, нет, — шептала она, вцепившись пальцами в руль. — Больше не надо. Я не хочу знать.
Это не ее вина. Не может быть ее вина. Они сказали, что она не виновата. Снова и снова Мэгги пыталась убедить себя, что они были правы. Что с того, что она вспомнила? Это ничего не могло изменить.
Нет, могло.
Мэгги взглянула в зеркало заднего вида, резко повернула руль влево и развернула машину назад. Ей все равно. Она должна увидеть Кэролайн. Если кто-нибудь мог ее понять, то только Кэролайн. Возможно, если она расскажет обо всем, воспоминания потеряют свою силу.
Она не сознавала раньше, как глубоко десятилетний ребенок может ощущать ужас. Или как много подробностей может вместить доля секунды. Она чувствовала запах свежескошенной травы. Помнила, как выглядел фасад дома ночью. Цвели гортензии. Днем они были похожи на большие голубые шары из оберточной бумаги. В ту ночь они казались просто серыми в потоке лунного света.
Мэгги сильно нажала ногой на педаль. Потом увеличила громкость радио и настроила его на волну старых песен. Она знает слова старых песен и сможет подпевать. А если сможет подпевать, то сможет сконцентрироваться на чем-то другом и не думать о той ночи.
Она пела всю дорогу до салона красоты Кэролайн.
Площадка для парковки была полна машин, а дежурная была новенькой. Когда Мэгги улыбнулась и проехала, не останавливаясь, в дальний конец, девушка вскочила.
— О, нет! Нельзя…
Ее прервало полное ужаса восклицание Кэролайн:
— Боже правый!
В одной руке она держала флакон, в другой — маленькую мисочку для смешивания красок. В
