противном случае она бы, наверное, в отчаянии прижала ладони к своему тщательно накрашенному лицу.
— Мэгги Сент-Джон, ты выглядишь так, что даже кошка тобой бы побрезговала! Очевидно, положение катастрофическое, но ты не волнуйся. Как-нибудь сделаем. Лучше начать с паровой ванночки для лица. У тебя совершенно серое лицо, дорогая, то есть абсолютно серого цвета!
— Я начала вспоминать, — произнесла Мэгги без предисловий, когда Кэролайн замолчала. Она не знала, как еще это выразить. — Ту ночь, когда погибла Сара. Пожар. Я что-то вспомнила. Начинаю вспоминать.
Договорив, Мэгги осознала, что в салоне тихо, как в больничном морге. Обмен сплетнями прекратился в тот момент, когда клиенты и служащие обернулись, чтобы посмотреть на то, что Кэролайн назвала катастрофическим положением. Пока Мэгги выкладывала свою тайну, все они ловили каждое ее слово. Воспитание не позволило ахнуть присутствующим дамам, когда она бросила бомбу, упомянув о гибели и пожаре, но все теперь сидели с открытыми ртами.
Здорово! Мэгги сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Во что еще она сегодня вляпается?
Мэгги поправила ремешок сумочки и стала ждать, когда заговорит Кэролайн. Именно для этого и существуют добрые друзья. Они прерывают неловкое молчание и зажигают трехсотсвечовую лампочку под названием «перспектива» над вашей проблемой. Кэролайн Поуг в этом деле не было равных. Она на семь лет старше, и за все годы, что Мэгги ее знала, ни разу не паниковала по какому-либо поводу.
— Бет Энн! — позвала Кэролайн. — Я начала смешивать краску для миссис Пирс. Будь другом, закончи за меня. Ей необходимо подержать краску подольше, так что не торопись. — Конечно. — Миниатюрная женщина с торчащими от геля волосами подошла к ним.
Кэролайн вручила ей бутылочку и миску, не взглянув на Бет Энн и даже не улыбнувшись миссис Пирс.
— Я буду у себя в кабинете. — Она приглашающим жестом склонила голову к плечу.
— Господи, Кэролайн, — тихо сказала ей Мэгги, следуя за выкрашенной хной рыжеволосой подругой в глубину салона. — Я не этого ожидала. Ты должна была рассмеяться, а не отменять свои дела. Ты должна была непонимающе посмотреть на меня и спросить: «И почему такой шум?»
Дверь за ними закрылась со щелчком. Кэролайн обняла ее с кажущейся небрежностью, но крепко. Потом подтолкнула к стулу.
— Там у некоторых слишком чуткие уши и длинные носы, которые они любят совать в чужие дела. Если бы я ответила тебе хоть слово, ты бы продолжала выплескивать все, что у тебя на душе. Ты прямо как насос, всегда готова забить фонтаном. Так-то лучше. А теперь расскажи мне, детка. Почему такой шум?
— Разве ты не слышала, что я сказала? — Мэгги повысила голос больше, чем намеревалась. В желудке начались неприятные спазмы. Внезапно она потеряла уверенность в том, что ей хочется кому-то рассказывать о том, что с ней происходит, но было уже слишком поздно прятать голову в песок. — Я начинаю вспоминать.
В первый раз на лице Кэролайн отразились какие-то чувства. Ее карие глаза стали печальными, она развязала свой рабочий передник и сняла через голову.
— Да. Я слышала. Ты знала, что это когда-нибудь произойдет. Есть шанс, что это будут только отрывочные воспоминания, если не применить интенсивное лечение. Ты бросила эту затею много лет назад. Поклялась, что больше никогда не вернешься к этим фантазиям. Аминь. И вот к тебе вернулось одно мимолетное воспоминание…
— Три. Три мимолетных воспоминания. И все такие четкие, как кадры кино.
Печаль в глазах Кэролайн сменилась изумлением, она присела на край стола.
— Три? Это случилось трижды? — Она развела руками. — Расскажи подробно.
Мэгги начала с пожара и, запинаясь, добралась до расспросов Грейсона, удивленная собственной неуверенностью при выборе того, что рассказывать, а о чем умолчать. Ее встреча с этим человеком казалась ей личной, интимной. Он остался в ее зыбком сознании как прочное воспоминание среди хаоса. Наконец она рассказала Кэролайн о сирене и о том, как чуть было не попала в аварию.
— Я боюсь ложиться спать, — призналась Мэгги, запуская пальцы в волосы и убирая их с лица. — Господи, Кэролайн, что если это я устроила пожар, в котором погибла Сара? Не знаю, смогу ли я жить с этим.
— Причиной пожара был загоревшийся жир! — В голосе Кэролайн звучал вызов, она говорила с убежденностью человека, который уже не в первый раз повторяет одно и то же. — Сара жарила хрустящий картофель. Она разогрела сковородку и уснула на кухне. Так начался пожар. Не из-за тебя. Произошел несчастный случай.
— Все просто предположили, что виновата Сара. — Мэгги встала и начала ходить по комнате, насколько позволяли ее габариты. И все равно она шагала по ней, не в силах оставаться на месте. — А что, если она уже спала, когда я устроила пожар? Иначе зачем бы я заблокировала воспоминания о том дне на все эти годы?
— Тебе было десять лет. Вот почему. Любой бы испугался. Ты была приемным ребенком, отягощенным множеством проблем, Бог свидетель. Тебя несколько лет совали в разные семьи, и только ты прижилась здесь… Могу только представить, что творилось у тебя в голове, когда ты увидела, как горит твой первый настоящий дом. Ты обожала Сару. Она была тебе как старшая сестра… Сара была моей лучшей подругой со школьных дней. Я знала ее лучше, чем кто бы то ни было. Иногда она бывала неосторожной. Ты ни в чем не виновата.
— Не будь так уверена. — Мэгги перестала метаться из угла в угол и наконец произнесла вслух то, что ее угнетало: — Ты знаешь, в чем заключались мои проблемы.
— Ну и что? Ты играла со спичками. Может, подожгла кучку-другую листьев. Этот пожар устроила не ты, Мэгги. Я уверена в этом. Поверь мне, если не хочешь верить собственному сердцу.
Мэгги опустилась в кресло и откинула голову на спинку.
— Господи, как бы мне этого хотелось.
— Так поверь. Послушай. Моя Андреа сейчас не старше, чем Сара была тогда. Говорю тебе, семнадцать лет — не очень-то разумный возраст. — Кэролайн плюхнулась на стул у стола. — Она все время выкидывает идиотские штуки, например — забывает выключить утюг. Вот она могла бы запросто сжечь дом.
— Правда? На прошлой неделе ты мне рассказывала, какая Андреа умная.
— Она действительно умная. Умеет вывернуть и сложить пакетики от презервативов так, что они превращаются в розы, и привязать их к палочке проволочкой. Представь себе, как я этим горжусь. Единственная моя надежда — что она сможет продавать достаточно этих букетиков из «безопасного секса», чтобы прокормить меня в старости.
Мэгги невольно улыбнулась. Андреа была любимицей матери и заменяла Мэгги племянницу. На секунду она задумалась о возрасте Андреа — возрасте Сары. В десять лет семнадцать казались возрастом зрелости. Теперь, когда ей уже вот-вот стукнет тридцать, семнадцать лет казались почти младенчеством.
Семнадцатилетние выкидывают идиотские штуки. Кэролайн права.
Подняв голову, Мэгги спросила:
— Так ты не думаешь, что эти воспоминания — это начало конца?
Кэролайн передвинула кипу бумаг, чтобы наклониться вперед.
— Если бы ты не открыла дверь в чулан и не обнаружила там огонь, ничего бы этого не случилось. И не случится снова.
— А что, если случится?
— Если случится, тогда нам придется с этим разбираться. Но у тебя нет повода ударяться в панику. Воспоминания могут покоиться в прошлом, а ты можешь продолжать жить своей жизнью.
— Это не так просто. — Мэгги выложила последнюю из плохих новостей. — Меня допрашивал следователь из департамента пожарной безопасности — Грейсон. Он думает, что я виновата в этом пожаре.
— Мэгги! Нет!
— К сожалению, да. Он положил на меня глаз. И не собирается позволить мне оставить все в
