Песня цветов аконита

— Подойди к окну и посмотри, — Юкиро давно не встречал такое занятное существо. Мальчишка еще не пришел в себя окончательно — Юкиро и не собирался этого дожидаться. Будь у него иное настроение, он бы не обратил внимания, кто перед ним вообще. Но сейчас ему было интересно.

— Что скажешь?

Мальчишка стоял у окна. Он видел лишь маленький уголок сада, к тому же затененный сумерками, но и этого было достаточно, чтобы смотреть не отрываясь. Сад был заметно тронут осенью, но это и придавало ему странную, потустороннюю красоту. Цветов было много: и утренних, и тех, что раскрываются к ночи. Большинство — красных и золотистых. Изваяния из бледно-желтого камня — как стражи цветов. Темная листва блестела в свете заходящего солнца.

— Достаточно. Ты так всю ночь простоишь.

Он обернулся — и лицо его было совсем детским и восхищенным. И это наивное выражение медленно соскальзывало с лица.

— Ты пробовал рисовать?

— Да, мой господин.

— Как тебя зовут?

— Йири, мой господин.

— Почти «ласточка»… Посмотри на меня. У тебя необычный взгляд — доверчивый и закрытый одновременно.

Он еще ниже склонил голову.

— Простите… Я был должен молчать.

— Вовсе нет. Ты должен исполнять то, что я прикажу.

— Да, мой господин.

В комнате было прохладно, Юкиро часто оставлял приоткрытым окно вплоть до холодов. Угли в жаровнях потрескивали, легкий запах пряных трав плыл по комнате. Йири опустил ресницы, губы его вздрогнули. Юкиро внимательно следил за ним.

— Тебе грустно? Почему?

— Осень… Осенью мне все кажется, что я вижу костры, вокруг которых собираются души. Сумерки… это время айри.

— Ты думаешь об этом даже здесь, во дворце?

— Это… всего лишь стены. Для них же нет преград.

— Хватит, — негромко сказал Юкиро. — Идем со мной. Несмотря на странности в твоей голове, думаю, ты знаешь что к чему.

— Да… — он оглянулся на окно, как бы ловя слабый ветерок…

— Я сказал, хватит. Опусти створку. И закрой занавеску.

Хиани встретил его примерно таким же взглядом, как и проводил. А Йири хотелось остаться одному, не видеть этой откровенной насмешки. Среди медового цвета утвари казалось тепло и уютно. Он завернулся в шелковое покрывало. Ему нравился шелк — холодный и так быстро теплеющий, безразличный и ласковый. Это было единственное из роскоши, к чему привыкать не потребовалось.

Хиани оказался потрясающе проницателен — он разогнал всех желающих поговорить с Йири и сам к нему не приближался.

* * *

Голова болела с утра. Тучи плыли по небу, все никак не решаясь пролиться дождем. И заботы, как тучи. Мальчишка-правитель сууру-лэ, мечтающий о войне. Пока ему не дадут воли — но сколько такое продлится? И синну, требующие, чтобы Хали ушла жить к ним, в бескрайние пыльные степи. Он согласился лишь на краткий визит — и пока они присмирели. Сейчас любой ценой нужен мир с этими дикарями. Но если для тхай даже разговор с ними — великое одолжение, что уж говорить об уступках?

Он вспомнил вчерашнее — забавно… Усмехнулся.

— Пусть придет тот, со взглядом олененка. У него такое имя — почти название птицы. Один.

…Оказалось, он умеет рассказывать занятные вещи — и сам в них при этом верит. Наивная вера напомнила повелителю Тооши. Но этот был — сиини. И не только рассказывал… И прошла головная боль.

— Теперь мне идти, господин?

— Останься. Ты занятное существо. Твое общество меня развлекает. Кстати, ты ведь северянин, верно?

— Да, мой господин. Я…

— Не смотри так испуганно. Север — такая же часть страны.

— Но… откуда… — мальчишка осекся, опустил глаза.

— Северный говор трудно спутать с другими. Хотя у тебя он не слишком силен. Однако только уроженец Тхэннин называет луну белой рыбой. Чешуйки белой рыбы — лунные блики…

— Простите.

— Да перестань, — досадливо поморщился он. — Я понимаю тебя. Речь северян — это не тарабарщина Хиё.

— Что мне нужно делать?

— Можешь вволю наглядеться на занавески. Ты был так увлечен ими в прошлый раз… Не опускай голову. Я разрешаю тебе осмотреться здесь. Мне понравилось, как ты сказал тогда о рисунке на ткани.

Он нерешительно подошел к стене, не рискуя поворачиваться спиной. Склонился над какой-то шкатулкой из кости.

Необычное существо. Грациозное, красивое — но странное. Как он попал в Восточное крыло? Другие так хорошо обучены, что глаз за них не цепляется. Они идеальны, как мебель в его покоях. А этот все время боится ошибки.

— Хочешь спуститься в сад?

— Да, мой господин, — глаза-то как загорелись! И Юкиро, обронивший случайную фразу, чувствует себя почти что неловко.

— В другой раз.

Глаза гаснут. Он снова ждет распоряжений.

«А почему бы и нет?» Все слишком обыденно — можно позволить себе развлечение.

— Замерзнешь ты в ней, — он кивает на легкую, янтарного цвета лаа-ни. Вдруг — глаза того улыбаются.

— Нет, мой господин, — «нет» звучит чуть протяжно, не дерзко совсем. — Я не боюсь холода.

— Совсем? Говорят, у вас на севере встречаются горные духи? Ты не из них?

На этот раз в глазах — удивление. Кажется, сам не знает…

Цепь фигурок из черного мрамора — не подпустят демонов к саду. Двое спускаются по широким ступеням, и фигурки, окруженные темной в сумерках зеленью, всматриваются в пришельцев. По воздушным дорожкам сада, вспыхивая то тут, то там, уже вовсю разгуливают светляки.

Йири низко склоняется перед молочно-белой фигуркой из кахолонга.

— Что это значит?

— Она… была покровителем нашей семьи, — сказать «нашей деревни» он не решился.

— И хорошо она вас охраняла?

— Наверное, да.

«Этот не будет перечить Бестелесным…»

Йири молча смотрел на скульптуру. Наверное, при дневном свете камень отливает голубым цветом. Сейчас этого не различишь.

— Она красивая.

— Хм…

Работа резчика действительно хороша. Покровительница — большеглазая причудливая рыба с изогнутыми на манер рук плавниками.

— Это лисса-кори. На севере, в деревнях, ее называют… кори- са, — он замечает, что лицо мальчишки на миг обретает сходство с кахолонгом по цвету и