Шокальского. «Мы уехали не дальше собственного двора», — подумала она.
Нина сидела под пальмой в теньке и натирала широкую спину Марио детским кремом от солнца со степенью защиты SPF 30. Молочко было страшного зеленоватого цвета, и, пока оно не впиталось, Марио казался обмазанным голубой косметической глиной.
— Вроде южанин, а такой нежный, все время сгораешь. Соле фуоко[4] , да, дорогой?
— Нына! Феличита!
— Тише, тише, Аль Бано.
— Пугачьова, — передразнил Марио.
— Привет! — сказала Нина. — Что-то долго вас не было. На экскурсию ездили?
— Болели, — ответил Ваня.
В первый же вечер гид собрал в холле всех новичков и огласил список экскурсий. Можно было съездить в Сахару и Карфаген, можно в города Тунис и Монастир, интересующимся народными обычаями предлагалось сходить на фольклорный вечер, а любителям природы — посетить страусиный заповедник в Сиди-Бу-Али. На этом выбор исчерпывался.
— Что такое Карфаген, полторы колонны, — сказала Лена. — Подруга в прошлом году была, говорит, пустая трата времени и средств. Только сто баксов зря выкинула. — Да и вообще, лучше когда-нибудь посмотреть его с сицилийской экскурсией.
— На Сицилию, кстати, возили раньше отсюда, — сказала Нина, — пока не обнаружилось, что по этим каналам русские продают детей. А про амфитеатр Эль-Джем я даже не знаю, чему верить. Одни говорят, его расстреляла из пушек королевская артиллерия, другие утверждают, римский недострой. Гиды так заврались, что сами не могут разобраться.
Так они и не выбрались. Зря, конечно.
После полудня в атмосфере что-то изменилось. Свет был такой, словно начинались сумерки. Лена посмотрела на небо и не увидела солнца: небосвод заволокла сизая пелена. Воздух казался плотным, осязаемым.
— Затмение?
— Не знаю. Скорее всего.
— Поехали в Сусс, что тут без солнца торчать, — предложила Нина.
— Марио с нами?
— Нет, Марио не поедет. — Нина погладила своего кабальеро по плечу. — Я решила от него отдохнуть.
— Ну ты даешь.
— Так что, едем?
— Ладно. Куплю какую-нибудь глупость на память, — согласилась Лена.
— Именно что глупость. — Ваня не любил всю эту хохлому.
По большому счету купить в Тунисе было нечего. Начальница Лениного PR-отдела заказала привести оливковое мыло, которое «с виду как наше хозяйственное, но делает кожу очень гладкой, „Виши“ отдыхает». Мыло так мыло. После недолгих поисков приобрели три куска. Но запах, боже мой! С дустом, что ли? Лена представила начальницу в этом аромате и усмехнулась.
Через дорогу от отеля «Сол Клуб Кантауи» работал большой магазин, супермаркет «Зейтуна». Русские сметали с прилавков оливковое масло, преимущественно марки Ruspina — ха-ха, rus-pina, русская сосна! — а немцы халву. Тащить бутылки с маслом из Африки в Москву Ваня отговорил, а вот халвы Лена все-таки купила. А потом совершила открытие. В дальнем углу магазина притаилась витрина специй. Перец красный, перец черный, карри, фенхель, шафран, харисса, тимьян, розмарин, орегано, сушеные розы веерами лежали на маленьких полочках, разноцветные и пахучие.
— Какая душистая мята!
Вечером они заварили с ней чай. Получилось терпко и вкусно, надо еще взять.
— Тэж Мархаба, — сказала Нина таксисту и пояснила: — торговый центр в европейском стиле, пройдемся по магазинам, а потом оттуда выйдем на набережную.
Из окна автомобиля Лена увидела надпись: «диско Samara».
— Смотрите!
— «Самара» значит «смуглянка», — объяснила Нина. — Нам гид сказал, когда из аэропорта ехали.
— Эй, мсье, что это ты возишь кругами, эраунд энд эраунд? — спохватилась Нина. — Вот же он, Тэж Мархаба…
«Месье» затормозил с недовольным лицом.
— Пять динар, ни милима больше. — Ваня был неумолим.
Рядом с Тэж Мархаба на каждом углу стояли высокие, как на подбор, мускулистые парни и шептали, словно в пустоту:
— Гашиш-гашиш-гашиш…
— В Шереметьево, между прочим, зеленый коридор, — заметил Ваня.
— Предлагаю изменить маршрут. Что мы не видели в магазинах и на берегу? Давайте углубимся в город и посмотрим нетуристическую изнанку.
— У меня слишком много денег с собой. Лена хотела зайти в ювелирный.
— Значит, сначала туда.
Торговый комплекс Тэж Мархаба считался самым модным местом в Суссе. На трех этажах разместились бутики и кафе. Была там и пара ювелирных магазинов, но украшения Лене не понравились: и золото, и серебро выглядели кустарщиной.
— Н-да, — сказала она, — так мы и не потратили наш капитал. Придется ходить только по центральным улицам и постоянно озираться.
— Посетим музей мозаики Бардо? — предложила Нина.
— Терпеть не могу музеи.
— Я тоже.
— Тогда пойдемте на набережную, — вздохнула она. — Скучная какая-то у нас выходит прогулка.
— А как же сувениры? — спросил Ваня.
— Успеем, рядом с отелями этой мишуры полно. Можно вечером зайти в лавку около супермаркета. Мне кажется, здесь все дороже. Хотя странно, должно быть наоборот.
Ограда отеля была увита диким виноградом. Иногда в зеленое макраме вплетались большие ярко- красные цветы, похожие на маки. Лена с Ваней шли за подарками в порт Кантауи и любовались изгородью, не забывая щелкать затвором цифровой зеркалки. По другую сторону дороги картина была иная: теснились хибарки и магазинчики, на веревках, натянутых между олив, сушились узорчатые половики, топорщились лапы гигантских, в рост человека, кактусов, во дворах поспевали гранаты… Пока Лена мучила зум, приближая и отдаляя очередной алый цветок, Ваня успевал придумать, как построить кадр с мусорной кучей под деревом или с автобусной остановкой.
Неожиданно юркий тунисец схватил Лену под локоть и потащил вглубь сувенирной пещеры.
— Донт тач май вайф, ай'л килл ю, — как мужчина мужчину, предупредил его Ваня, — не дотрагивайся до моей жены, а то прикончу!
— Сорри, сорри, месье, — залепетал араб. — Эклипс сегодня видели?
Вопрос про затмение прозвучал так неожиданно, что Лена засмеялась и переступила порог чертога Али-Бабы. За порогом открылось тесное царство керамики, кожи, ковров, фигурного стекла…
— Выпейте со мной чая, прошу. Платить не надо, я угощаю. Я все равно закрываться хотел. Поговорим за жизнь.
Продавец скрылся за ширмой и через пару минут принес на подносе три похожих на рюмки стаканчика
