— Здравствуйте. А это Вы занимаетесь делом по расчленению трупа?
— Да, я.
— Еще не раскрыли?
— Еще не раскрыли. — Потемкин был не готов, абсолютно, к такому звонку. Не знал, надо ли так отвечать… А там, — он дыхание слышал, — там волновались.
— Кажется, мне надо увидеться с Вами…
— Вот что, — ответил Потемкин, — подумайте, и назначьте время, и место, где Вам удобно. Я встречусь с Вами.
— Лихо! — мотнул головой, восхитился ротный, — Назначьте, — и встречусь! И где Вам удобно! И как! Ну, даешь, Потемкин!
На том конце провода, неуверенность правила речью:
— А можно, я после перезвоню?...
— Хорошо, завтра в девять, на этом же телефоне, я жду звонка.
— Спасибо, — с той стороны, звонок завершился.
— А что ж так, Потемкин! — шутливо заметил ротный, когда телефонная трубка легла на рычаг, — Она же готова, и ты говоришь, что готов. Чего ж ты съезжаешь? Вот и надо, пока горячо! А так все и сходит, на нет, потихоньку.
— Ну… — Потемкин рассеянно глянул в ответ, — Так ведь через сорок минут, на службу.
— А-а, государственный ты человек, Потемкин! О службе печешься. Что ж, это похвально. А утром, — делано оценил он, — с чистой душой, после службы! Смотри, что б потом мне жена твоя не звонила!
***
Никогда, никакой маршрут, для Потемкина не казался трудным, или не тем, как хотелось… Трудности были, на каждом маршруте свои, и каждый момент по-своему, не походил на другие. На то и маршрут, — нитью врезаемый в непредсказуемость и непостоянство стихии, которую называют Жизнь. Именно этим Потемкина и привлекала профессия. Новизна, взбодренная каплей здравого риска, натуре мужской всегда ближе, чем стабильная скука обыкновенных, непримечательных будней.
Приглядывался, и как говорится, в кулак покашливал, сегодня милиционер-водитель. Что-то не то, видел он в Потемкине. Не был таким тот. Не замечали, во всяком случае. Какой-то, в себе весь, Потемкин сегодня. Посторонний бы не заметил, но эти-то знали его...
«Может, дома не так?» — подумал водитель, и наконец, спросил:
— А как ты думаешь, кто по ночам гуляет с собакой?
— Понятия не имею! — ответил Потемки. Но тут же взял себя в руки, — Тот, кто по ночам не спит.
— И я думаю так же. Гуляют, я знаю утром, и по вечерам, иногда. Моей Альфе гулять по ночам в голову не приходит. Даже, когда я не сплю.
— Животные мудры. Они понимают, зачем человеку отводится ночь, и стараются нам не мешать.
— А отводится ночь для отдыха, да? И других добрых дел?
— Вот именно!
— Ну, если они в самом деле так думают, значит животные наши, твари действительно мудрые.
— Да, так и думают! — улыбнулся Потемкин, — А вот человек для каких дел ночами гуляет — вопрос…
— Так и я тебе, как бы, о том же…
«Ну, вот, — про себя усмехнулся водитель, — и пробудил человека…». Откуда ему было знать, что человек этот и вообще пребывает на грани паники? Не понимая: с чего бы? — да чувствовал, знал Потемкин, что не позвонит эта женщина, не позвонит! Был шанс, да к утру он умрет… «Что я должен был сделать? — терзался Потемкин, — Чтобы не потерять этот шанс?» Обязан был сделать! — чувство вины то катилось жаром, то холодком будоражило кровь. «Почему я такой? — возмущался Потемкин, — Почему, черт возьми, до меня не доходит?! «Что ты сказал? — Сообщил, что ты умный и этим пресек меня!» — разве не указал Евдокимов? — «Кажется, мне надо увидеться с Вами…», — робко просилась удача.
В ответ, по-военному четко, Потемкин ей сообщил, что участлив, умен, и готов, на ее условиях… В общем, пресек! И потерял… «Слышать надо уметь!» — он так и сказал себе — слышать. Не слушать, а именно слышать! Вот и сейчас, говорит человек…
— Та-ак… — Потемкин встряхнулся, — Андрей, где ты видел собаку?
Шел третий час ночи. Последний, темный час в летнюю ночь. Маршрут пролегал в далеко не жилом районе. Рядом — заросший пустырь и тыльная часть длиннющего забора ХАРЗовской* территории.
— Два раза уже проезжали. А ты не видел?
— Не обратил внимания…
— Гуляет собака. Овчарка. Хозяин при ней. Как-то странно, на поводке...
— Хозяин?!
— Да нет… — понял шутку водитель.
— Поехали в третий раз!
Те были там же. В отдалении, как в тени, но замеченные милиционерами, стояли хозяин и, на поводке, овчарка.
— Вот видишь: прогулка, а он все торчит, в том же месте…
— Как на посту?
Из отдаления, по свету фар, не видно, что за машина, — понимали милиционеры.
— Подвези, я хочу поздороваться с ними, — попросил Потемкин.
Почти не сбавляя хода, УАЗ махнул через низкий бордюр, и покатил, косолапя, прямо по пустырю.
— Да не так же буквально! Черт… — спохватился Потемкин.
Внезапно все это увидев, человек машинально отпрянул, и видно, хотел уйти.
— Минуту! — стараясь не крикнуть, сказал просто погромче, Потемкин. Крик, в такие секунды — как провокатор. — Милиция!
— Да, — человек отозвался, — увидел уже…
— У кого же из вас такой скверный характер? — спросил, подходя, Потемкин, — У Вас? Или у него?
— А-а, чего это вы, ребята?...
— Кого из вас, — уточнил Потемкин, — в такой час на прогулку тянет?
— Да, вот, собака большая, — с ней, как раз, лучше бы ночью. Спокойней.
— Постоянно гуляете здесь?
— Да-а…
— И все по ночам?
— Ну-у… По-всякому.
— Я думал Вы ждете кого-то?...
— Да нет, кого ждать?... — рассеяно, мельком, глянул хозяин собаки, по сторонам. Потемкин заметил это. А по кобуре пистолетной взгляд скользнул недостаточно быстро, чтобы назвать его равнодушным. «Досадует? Из-за чего же?», — не знал Потемкин.
— А напарник мой говорит, — не торопился он, — что Альфе его, гулять по ночам не приходит в голову, даже если хозяин не спит.
— А что, мне гулять нельзя? — металл вдруг прорезался в тоне хозяина, — Пусть даже с собакой?. Или, может, собака не та?
— А у Вас нет проблем?
— Никаких!
— Тогда гулять можно.
«Курил много! — заметил Потемкин: окурки белели свежие, в темной траве. — Так бывает, когда волнуются, и долго ждут…».
— С такой-то охраной, за Вас можно не переживать! Что ж, поедем мы дальше. Поедем… А Вы не скучайте!
