***
— Сергеич, ну что, с длинным носом в гостях, никого больше не было?
— Нет, никого!
Круто, так круто, менялась жизнь! Никогда еще столько, когда говорил, не думал. Но шеф висел тенью над головой. Он живое — в том случае, если ценил, то не обязательно — человека. А Виталика — так вообще...
Но сказать, что запросы у Славика стали побольше, придется. Поверит?
— Сергеич, ты как по деньгам? Доволен?
— Да что ты, конечно! Я вон и людям уже помогать могу. Без зарплаты они поголовно. Ты знаешь, ты доброе дело нам делаешь, всем, Виталик!
— Дай бог, а хорошая водка есть?
— Да, «Абсолют»!
— Ну, давай!
А секунд через тридцать, почувствовал вдруг, как провал, — тишину. Встрепенулся, поднял глаза.
— Виталик, — ждал, смотрел на него, Сергеич…
Но Виталик его перебил:
— А что он, скажи-ка, узнал обо мне?
— Опер твой? Ничего.
— Это точно?
— Да, потому, что он о тебе ничего не спрашивал!
— Вот как…
— Я вот что, Виталик, хотел бы сказать. Ерундой — не понятно зачем — забиваешь голову! Совершенно нормальный сотрудник, приехал и посмотрел. Нет претензий — и все! Я вообще-то, хотел познакомить вас. Пожалел, что вы разминулись. А что, свой человек на таможне? Накорми его лишний раз, напои, и дай водки, и хлеба с солью — и не жалей. В его власти — он тоже поможет. А он — из таких. Я куплю для него, прямо завтра же, виски…
— Такой он, считаешь, хороший? Ну, бог с ним, с хорошим! А как же с плохим?
— Я не понял?
— Как ты с плохим поведешься… Как ты плохое, с хорошим стыкуешь, а?
— Ах, — улыбнулся, легонько хлопнул ладонью о край стола и поднялся Сергеевич, — «Абсолют»! — сказал он, — И, добавим огурчиков. Так?
Не спросил, не дошло: с кем «ведется» он в данный момент? Если тот, может быть и хороший: нормальный сотрудник и человек, то — Виталик?... Сергеич не думал. А все относительно, в мире…
«Козел!» — про себя усмехнулся Виталик.
***
— Издержка от бывшей профессии, да? — спросил Славик, — Выпил, и снова за руль?
— Что хотел, говори?
— Видел твои «Супера», пустые! Домой шли.
Славик, с улыбкой смотрел и качал головой: «Ну, козел!»
— А куда вы оттуда, с деревни, развозите сахар? В другие деревни? Их вашим сахаром, можно засыпать, по самые крыши.
— Много хочешь ты знать, Славик, много!
— Что, пора убивать? — улыбался, все так же, Славик.
«Ох! — екнуло сердце, — В тему! Он что, мысли читает? Дай бог, хорошо, что я выпил!»
— Значит, — спросил на прощание Славик, — мы думаем, да?
И захлопнул дверцу.
«Ничего себе! — прошипел, сведя зубы, Виталик. И с шумом, как после рюмки, резко, еще раз, выдохнул, — Кто тебя за язык тянул? Я тянул? А ведь — правду сказал — «Что, пора?...». Да придет и пора, если дальше так, Славик… Придет!».
«Рено» с удовольствием, резво катил по асфальту. Вздохнул, наконец, полной грудью Виталик. Момент показался ему судьбоносным. Как душу стряхнул от тяжелой, напрасной пыли. «Свинья, — думал он, — пусть довольна кормежкой и жизнью, и даже хозяином — а понимать должна, что ее все равно зарежут! Ну, пусть она, в силу умственного развития, не понимает, да ведь хозяин рассчитывать вправе. Он что, зря кормил?»…
Мысль была интересной. «А как же ты думал, Славик?»…
Привет, Потемкин!
— Привет!
Шедший навстречу кивнул, сказав это, и остановился.
— Привет, — отозвался Потемкин.
— Видел, недавно, Кириллова Сашу, кошмар.
— Да, я знаю, — сказал Потемкин, и протянул руку.
— Я до этого видел его на сборах. А недавно — у поликлиники, так, случайно. «Ты, — говорит, — Виталик, курить потому не бросишь, что просто не хочешь этого, по-настоящему. А захочешь по-настоящему — бог поможет!»
— А может, он прав?
— Может. Но ему сейчас легче, чем нам. Было видение — говорит — и пошел в религию. Чемпион! А теперь — блаженный. Теперь — ничего не надо. Работаешь здесь? Может кофе?
Общие темы могли у них быть. Пустые почти. Но Виталик с Потемкиным, знают друг друга, как те же фигурки на шахматном поле. Играли, когда-то.
— А Саша Кириллов, — заметил Потемкин, — как раз в моем весе. Но — он выше меня. Я мечтал: победить, была цель, а он взял и ушел добровольно. Лишил меня цели. Я тебя не узнал бы, если бы ты не назвал его имя.
— Везет! — рассмеялся Виталик, — Соперник, сильнее тебя: был-был, да сам же и сплыл. Разве плохо? — С улыбкой развел он ладони и показал пустоту: — Прекрасно!
— Нет, — покачал головой Потемкин, — прекрасно, когда соперник ушел побежденным тобой! А когда его жизнь растворила — плохо!
— Чем же?
— Тем, что такой исход планку снижает. А планку снижая, хиреешь и ты... В данном случае, — я. Отсутствие стимула, цели — хорошего много?
— Ах, боже мой! — рассмеялся Виталик, — Философ ты, ешкин-ты-ё! А вот, на рыбалку бы, а? На охоту? С ночевкой? Славик места знает классные.
— Славик? Не с нашего ли поста?
— Ну да, из ГАИ! В общем, с вашего. Ты его знаешь.
— Ну, что же? Я время найду…
Потемкин достал из кармана листок, записал телефон, и подал Виталику.
— Звони. Позовут, или трубку возьму я сам.
— А скоро? — спросил Виталик.
— Поехать? Да я бы — хоть завтра!
— Славика я подошлю, годится?
— Конечно, годится!
«Хорошо!» — дышал, полной грудью, Виталик. С шелестом, разрывая тончайшую ткань встречного воздуха, летел над асфальтом «Рено». Приближался к городу, где — уже знал Виталик, будет сегодня нормальная, наконец-то, ночь.
