Водитель, помешкав, нагнал его. Смахнул, какую-то, с кончика носа соринку. В руке, не таясь, «засветился полтинник». Но, инспектор его, точно так же, не видел.
Напарник, увидев старшего, вышел к дверному проему, сошелся глазами, кивнул, и развел руками.
— Ну, так вот, — закурив сигарету из пачки «Мальборо», сказал старший, — Вы добровольно, покажете нам валюту?
Оставшись, похоже, непонятым, уточнил:
— Личную, на свои расходы? Что разрешено…
Собеседник инспектора Гапченко, шумно вздохнул, показал рукой своему напарнику и достал кошелек:
— Смотри! — сказал он инспектору.
— Полторы! — согласился инспектор, — Нормально, имеете право…
— У них, — имея в виду экспедитора и второго водителя, отозвался напарник Гапченко, — то же самое. По «полторы»!
— Ну, выходи, — сказал Гапченко, — хватит, согрелся. Багажники, вон, осмотри.
— Ребята, вы что, давно руки свои, не того… в мазуте?
— Ничего, мы же не белоручки! Ты открывай.
Недовольно сопя, водители, с двух сторон, пооткрывали крышки багажных отсеков. У старшего из водителей, того, с кем Гапченко договаривался о телевизоре, в правой руке, подзависла зеленая «сотка». «Сотка»! Но Гапченко не замечал.
Загремели ключи, монтировки и ведра.
— Отойдите! — отпрянув назад от люка, сказал младший из ДПС, и, осмотревшись, вытянул изнутри ведро.
— Вот, — сказал он.
Гапченко, жестом велев остальным замереть, подошел.
— А что это? — посмотрев, обернулся он к экипажу «Икаруса-Чемодана».
— Командир… — упавшим, на снег, до обочины, голосом, произнес водитель.
— Так! Вы, — сказал экспедитору и второму, Гапченко, — шагайте в автобус, греться, а нам — дайте поговорить.
— Бери! — сказал он своему, показав на ведро, — И ты, — водителю, — и давайте туда, — показал на свою машину, — греться! И — думать, конечно…
***
— Багаж есть полезный из уголовного розыска, — давай, распаковывай, — говорил Юрий Юрич. — Не в плане, конечно же, заморочек ваших, оперативных, а в плане повышения боеспособности. Ты подумай.
— Подумаю, — пообещал Потемкин. Долго присматривался, как носят оружие милиционеры строевых подразделений, и родного спедподразделения также. Вырисовывалась тут корректива, в целях повышения боеспособности. И на одном из занятий по огневой, рассказал Потемкин вот что:
— Немцы и наши носили оружие по-разному. Наши — на поясе справа, даже и «набекрень» — к ягодицам. Немцы — слева, на животе. Оперативники носят так же. Таковы традиции? Не совсем. Ответ кроется в назначении портупеи. Это не декоративный атрибут военного человека. Это поддержка плечевыми ремнями, крест-накрест пояса, в местах расположения сабли и пистолета. Сабля отменена временем, и через плечо, соответственно, перекидывается один ремень. Туда, в этот узел поддержки, немецкий солдат перенес кобуру. Почему? Правый локоть, у правого бока — делает руку удобной — ну просто находка! — для захвата противником. Минус? Конечно!
Потемкин одернул застегнутый наглухо китель. Ладонью, не отводя плеча в сторону скользнул вдоль пуговиц. Легко, как закладка в страницах, скрылась ладонь под полою кителя. Предплечьем скользнул — и всего лишь. А из-под полы, тем же, кратким путем возвращаясь, ладонь подняла, выводя на прицельную линию, «ствол»!
Таким же путем, «не поморщив костюмчик», Потемкин вернул пистолет в кобуру.
— А когда мы в шинели? В плаще? Нужно отбрасывать полы, расстегивать их — когда ствол «по нормальному» — справа.
Слева, — самый быстрый и скрытный, доступ! Правда, не в женской одежде — там полы сходятся справа налево.
Инспектор службы, капитан Мотузко, проходя мимо зала, где проводил занятия взводный Потемкин, остановился, послушал немного, издали, вдруг развернулся и поспешил обратно.
— Вы знаете, — через пару минут спрашивал он командира «Тантала», подполковника Птицына, — что вытворяет ваш новый взводный? Да это прямое, грубейшее нарушение Устава! Да Вы отдаете себе отчет в том, что будет со мной и с Вами, вдруг что случится? Ведь это оружие! Что он творит? Он что — ребенок? Левый пистолет!...
— Присядь, — попросил командир, — расскажи, в чем дело?
Капитан рассказал.
— Вот, черт! — повел головой, удивился, ротный. — Надо же…
— Что, это все? — спросил капитан.
— Н-да-а… — сказал ротный.
— Этого, — я Вам сказал, и Вы знаете — быть не должно! «Немцы, наши» — Вы что? Как хотите, а я Вам сказал. И я умываю руки!
Если не обнаружено — нет нарушения…
В продолжение не предусмотренной Уставом темы, Потемкин сделал шаг дальше.
— Сержант Ромашкин! Продемонстрируй процесс производства выстрела.
— Для производства выстрела необходимо выполнить следующие действия. Расстегнуть кобуру, вынуть пистолет, снять с предохранителя, путем постановки флажка большим пальцем в нижнее положение. Свободной рукой, ухватившись за рамку затвора, оттянуть назад, преодолевая сопротивление возвратной пружины, резко ее отпустить. Возвращаясь, затвор подаст патрон из магазина в патронник, оставив при этом курок во взведенном положении. Патрон в патроннике, курок в боевом положении — оружие готово к применению. Ответ закончен!
— Момент пропустил, Ромашкин!
— А, ставим на предохранитель. Во избежание случайного выстрела. Флажок вернем в верхнее положение.
— Все верно, однако процесс, как история — долгий: «Снять… в положение. Свободной рукой ухватившись…» Обе руки… А дороги доли секунды! И свободной рука не всегда может быть. Скажи, а случайный выстрел сейчас возможен?
— Нет, патрон в стволе, но поднял флажок — значит, заперт затвор. Невозможен выстрел.
— Так. А в моем? — Потемкин вынул свой пистолет, показал. Флажок находился внизу.
— Возможен.
— Невозможен! Никак — ствол пуст. Опера носят так. Преимущества? При первом касании, сразу понятно, по флажку, — патрона в патроннике нет. Придя в себя, истекая кровью — все может быть, я сразу все понял. Минус одно движение: я не сбрасываю с предохранителя, — гоню рамку назад и взвожу затвор. А если в такой же, критической ситуации, я обнаружил флажок в верхней позиции, — значит патрон в стволе. Потому и заперт. Тогда, на последнем дыхании, — без всех предварительных операций, вывести ствол на прицельную линию, сбросить флажок и стрелять самовзводом. Преимущества убеждают?
— Убеждают, но как быть с Уставом? Им предусмотрено четко: в кобуре, по правую сторону от пряжки на поясном ремне…
— Устав необходимо соблюдать. Нарушение может быть установлено либо мной, либо проверяющим.
