– Папа! Папа!
Пенелопа. Слава богу, она была жива. Мелькнули кусты, хлестнули по лицу мокрые ветки, и Трокмортон оказался на речном берегу, вдоль которого бежал какой-то человек, неся на руках Пенелопу.
Живым отсюда этот мерзавец не уйдет.
Трокмортон отпустил поводок, и бладхаунд, почуяв свободу, ринулся вслед за незнакомцем. Трокмортон вытащил из кармана пистолет и закричал:
– Стой!
Незнакомец не остановился. Он только оглянулся через плечо и прибавил хода.
Короткого мгновения хватило для того, чтобы Трокмортон узнал этого человека. Это был слуга. Чужой, не его, один из тех, что приехали в Блайд-холл со своими хозяевами.
Похититель сжал тонкую шею Пенелопы своей огромной лапищей и крикнул:
– Отгоните собаку, или я убью девчонку!
Сделать это ему в самом деле ничего не стоило.
Трокмортон отозвал пса.
Пенелопа крикнула тонким, срывающимся голоском:
– Убей его, папа!
Слуга сильнее сжал ей горло.
– Попробуйте приблизиться, и я задушу ее.
Трокмортон знал, что похититель не шутит. Выстрелить? Хотя Трокмортон и был неплохим стрелком, но с такого расстояния, да еще когда на карту поставлена жизнь его дочери?
Он начал медленно опускать пистолет.
Пенелопа извивалась в руках похитителя, кричала, пыталась схватить его за волосы и, как ни старался он удержать ее в мокрых, скользких руках, сумела вывернуться и ринулась прочь.
Похититель бросился следом.
Трокмортон спустил курок.
Пуля попала похитителю прямо в грудь. Он осел на мокрую землю, вытянулся и затих.
Трокмортон испытал мгновенную радость – от удачного выстрела, от того, что все закончилось так благополучно, от того, что ему удалось вырвать из лап смерти свое дитя.
А затем из кустов выбежала женская фигура и бросилась к Пенелопе.
Трокмортон отшвырнул в сторону разряженный, бесполезный пистолет и тоже рванулся к дочери, но узнал Селесту и остановился. Селеста нарушила его приказ, но Трокмортон был только рад этому. Никто не может позаботиться о девочке лучше, чем Селеста.
Трокмортон сменил направление и направился к распростертому в грязи телу. Похититель был мертв и смотрел в серое небо остановившимися, остекленевшими глазами.
Глава 21
– Мадемуазель Милфорд, как жаль, что вы не видели мою кузину, – по-английски, хотя и с легким французским акцентом, сказала Кики, сидя рядом с Селестой на кровати Пенелопы. – Она такая храбрая! Послала меня звать на помощь, а сама осталась один на один с этим ужасным… canard.
– Понимаю. – Селеста поднялась, чиркнула спичкой и принялась зажигать от нее свечи в детской.
Обеих девочек уже вымыли в горячей ванне, обсушили, обогрели и переодели в белые ночные рубашки. Кики и Пенелопа успели немного успокоиться, хотя пережитый страх еще таился в глубине их глаз.
До дома Пенелопу Гаррик нес на руках, а теперь с ними была Селеста. Миссис Браун тоже была здесь и останется рядом с девочками на всю ночь, чтобы успокоить их, если у них начнутся кошмары. Правда, Пенелопа вела себя очень тихо, а когда ее спросили, почему она так поступила, ответила, что не могла иначе. Она считала своим долгом пойти вместе с Кики.
Кики переживала случившееся по-своему – трещала без остановки.
– Пенелопа кричала, чтобы отвлечь на себя внимание te gredin, пока я убегала с холма.
– Да, Пенелопа вела себя очень отважно, – ответила Селеста и снова присела на кровать Кики.
– Я разыскала дядю Гаррика и стала рассказывать ему о том, что случилось, но он не понимал меня. Он не говорит по-французски, поэтому мне пришлось говорить на английском. Видели бы вы, как он удивился!
– Кики хихикнула и уткнулась головой в плечо Селесты. – Он был таким смешным! Брови подняты, рот раскрыт…
Пенелопа вздохнула на своей кровати. Эту историю слышала за вечер уже раз двенадцать, не меньше.
– Ты с самого начала должна была начать говорить с ним по-английски, – заметила Пенелопа.
– Я про это совсем забыла, – ответила Кики.
– Больше я уже никогда не буду счастлива, – грустно заметила Пенелопа.
Селеста подавила готовую появиться на ее губах улыбку.
