Лживый мерзавец!
Она пригляделась к нему.
— Вы так бледны, что и пудра не требуется. У вас кровь на спине и на груди… Левую руку можете поднять?
Эмма спросила это потому, что его слегка посиневшая рука лежала на коленях ладонью вверх. Дьюрант не возражал ей и сидел, слегка покачиваясь.
— Ложитесь на кровать, не то будет поздно! — резко приказала Эмма. — Нужно извлечь пулю.
— Пуля прошла навылет. И я должен закончить этот список информаторов, пока не забыл.
— Пока не умер?
— И это тоже. — Казалось, Дьюранта совершенно не заботила такая перспектива, равно как и то, что Эмма теперь знает, кто он. Вероятно, Майкл полагал, что ей, в конце концов, станет известно это. Очевидно, он считал, что Эмма воспримет это с надлежащей британской выдержкой.
Открыв сумку, Эмма достала полотенца, пинцет и маленькую бутылочку сернистой воды из источника во Франции. Намочив кусок льняного холста, она приложила его к ране и злорадно улыбнулась, когда Дьюрант вздрогнул.
— Больно!
Он получил по заслугам!
— И воняет, — добавил он.
— Сера поможет остановить воспаление. — Эмма осмотрела рану. — Вам понадобится серьезное лечение. Пуля разорвала костюм, и кусочки материи попали в рану.
Со вздохом Дьюрант положил перо и посмотрел на нее, впервые с того момента, когда она вошла в комнату.
— Эмма, послушайте меня, это очень важно.
Если он скажет, что любит ее, она ответит, что ее это не волнует.
— Я составил перечень осведомителей, добровольно или вынужденно работающих на принца. Вы должны проследить, чтобы Рубио доставил список Раулю Лоренсу.
Вот теперь Эмма окончательно убедилась, что безнадежно глупа, раз ждала, что он объявит ей о своих чувствах. Ей захотелось стукнуть себя.
Нет, она хотела стукнуть его.
— Эмма, вы обещаете?
— Конечно. Я уже помогала вам. Вряд ли подведу теперь.
— Эмма… — мягко произнес Дьюрант.
Он, наконец, догадался, что она расстроена. И побелел еще больше, хотя казалось, что такое невозможно.
Ей это было безразлично.
«Мерзавец! Если он не умрет, я убью его!» — решила Эмма.
— Ложитесь в постель.
— Я мечтаю, чтобы вы сказали мне то же самое, но при других обстоятельствах.
Он воображает, что может по-прежнему флиртовать с ней?!
Майкл встал. Пошатнулся.
Эмма бросилась вперед и, обняв его за плечи, поддержала.
Он тяжело привалился к ней, потом выпрямился.
Циничный, упрямый, самонадеянный прохвост! Обвел ее вокруг пальца!
— Что вы сказали? — спросил Дьюрант.
Эмма была дочерью священника. И ничего подобного, конечно, не думала. И уж конечно, не говорила вслух.
— Я сказала «ложитесь».
— Я так и понял.
Как он смеет сейчас шутить? Эмма помогла Майклу добраться до аккуратно заправленной кровати.
Сегодня вечером он целовал ее чресла, потом, меньше чем через полчаса, разговаривал с ней в бальном зале, притворяясь, что ничего не произошло, что он не был в ее спальне вчера и каждую ночь до того. Что исполнил ее желания заняться с ним любовью, не заставил бодрствовать до рассвета, беспокоясь о нем.
Эмма была так разъярена, что ее просто трясло. Она почти забыла о том, что он может умереть от этой небольшой раны и вероятной инфекции.
— Как вы это делали?
— Вы о нашей встрече или?..
— Я о вашем костюме, лошади, свободе творить возмездие под покровом ночи, когда вам полагалось сидеть взаперти.
— Рубио чудеса творит с одеждой. Когда я оказался в тюрьме, мои морикадийские друзья спасли моего Старого Нельсона.
— Старого Нельсона…
— Мою лошадь. В пещере под вдовьим домом есть конюшня. — Голос Дьюранта слабел и становился все более хриплым.
— Ясно. У вас было все, чтобы стать Мстителем, кроме свободы. Дайте подумать… Слуги Фанчера морикадийцы, и не слишком бдительные, когда дело касается Мстителя.
Она действительно дурочка! Бримли говорил ей, что морикадийцы не так просты, как это кажется на первый взгляд. Действия Майкла подрывали благосостояние и престиж, де Гиньяров. Конечно, слуги хотели, чтобы он имел возможность разъезжать по ночам.
— Лорд Фанчер морикадиец. Он тоже участник этого заговора?
— Возможно. — Майкл задумчиво качнул головой. — Я никогда не спрашивал его об этом, но если это так, то Фанчер, пожалуй, скорее закрывал глаза на происходящее, нежели активно помогал.
Эмма склонилась над раной.
— Не сердитесь на меня, — шептал Майкл. — Я знаю, вы сейчас думаете о том, как я поступил с вами.
— Вы понятия не имеете, о чем я думаю. — Взяв пинцет, она вытаскивала из кровоточащей раны обрывки черного плаща и белого савана.
Майкл не ответил — он потерял сознание.
Хорошо. Он ничего не чувствует, хотя ее это не должно волновать.
Эмма провела ладонью по его руке. Рука была холодная и безжизненная. Неужели пуля перебила нервы, артерию? Эмма этого не знала, но при всей своей злости на Дьюранта не хотела ампутировать руку.
Она подняла голову и увидела Рубио.
Если бы Дьюрант не лишился чувств, Эмма заставила бы Рубио рассказать ему, как живется человеку без руки, с тем чтобы наказать его за безрассудство. Он должен знать, как близок к тому, чтобы остаться калекой.
Рубио захромал к кровати.
— Как он?
— Замечательно. — Эмма продолжала вытаскивать из раны клочки ткани.
— Тогда почему вы плачете?
— Я не плачу. — Эмма вытерла слезы. — На столе лежит список. Вы должны доставить его Раулю Лоренсу. Это важно.
Рубио просмотрел бумагу, сложил листок и убрал в карман.
— Он соображал, что делает? — выпалила Эмма.
— Вы имеете в виду его поездки в образе Мстителя? — Рубио усмехнулся, показав два сломанных зуба. — Да. Сидя в тюрьме, он придумал способ подорвать господство де Гиньяров. И, благослови его Господь, это сработало.
Когда она думала об опасности, которой Дьюрант подвергал себя, о том, как использовал маскировку,
