Никаких ран.
Жан-Пьер покачал головой, будто не мог в это поверить.
И Эмма — тоже. Она много раз видела Майкла за последние шесть дней, и у него была очень заметная красная отметина между шеей и плечом. Куда она делась?
— Может, еще что-нибудь хотите осмотреть? — едко улыбнулся Жан-Пьеру Майкл, давая понять, что в высшей степени оскорблен. И скорее всего в этом была доля истины. — Мои ребра или бедро? О, я знаю! Позвольте мне спустить штаны и показать вам ягодицы.
— Нет. В этом нет необходимости. — Жан-Пьер встал. — Я вас оставлю. Приятного вечера.
— Рассчитываю именно на это.
Отнюдь не столь уверенно, как вошел в дом, Жан-Пьер приблизился к Эмме. Он поклонился, начал говорить, затем поклонился снова. И не двигался.
— Да? — холодно сказала она.
— Нет, ничего, мисс Чегуидден, — ответил он. — А теперь извините, мне нужно во дворец стрелять в ребенка.
Лакей, на этот раз не Генрих, открыл дверь. Жан-Пьер сел на лошадь и уехал.
Эмма была весьма озадачена. Не вызвано ли сквозившее в его белесых глазах безумие чем-то иным, нежели алкоголем.
Слабый оклик заставил ее забыть о Жан-Пьере де Гиньяре.
— Эмма! — тихо позвал Майкл.
Она поспешила к нему.
— Как вы это сделали? Где ваша рана? — сердито спросила она. — Как вы смогли встать с постели, ведь вы еще очень слабы?
Майкл улыбнулся ей.
— Рубио — гений в том, что касается воска, глины, пудры и красок. Он превратил мое лицо в череп и заставил пулевую рану исчезнуть. Одеться я могу, но, похоже, более ничего. — Румянец сбежал с его лица, он осел и распростерся на кушетке.
— Черт бы вас побрал, Майкл! — Эмма забыла приличные выражения. Забыла, что поклялась держать его на расстоянии, и назвала по имени. Рядом с Майклом Дьюрантом она не помнила о благовоспитанности и добропорядочности… но отлично помнила, как сердита на него. Трудно простить человека, зная, что он использовал ее как куртизанку.
И все-таки она потрогала ему лоб и с радостью обнаружила, что он не горячий, лихорадки нет.
— Он в порядке? — В дверях стоял Рубио.
— Пока да, — раздраженно ответила Эмма. — Почему вы позволили ему подняться?
— Он услышал, что Жан-Пьер рыщет по дому, решил встать и развеять его подозрения. Вы думаете, мисс, я могу остановить мистера Дьюранта, когда он надумал что-либо сделать?
Рубио вызвал тех же молодцов, которые относили в постель Бримли. Теперь они отнесли Майкла во вдовий дом. Когда они уложили его, он дрожал от изнеможения. Пока Рубио снимал воск с его раны, и Эмма вновь перевязывала ее, у Дьюранта рот кривился от боли. Эмма дала ему отвар ивовой коры и ожидала, что он сразу уснет.
Но когда Эмма собралась уходить, Майкл поймал ее руку.
— Вы сердитесь на меня — я скрыл от вас, что был Мстителем. Вы должны простить мой обман. Я не мог сказать вам правду.
Эмма, несмотря на то, что Майкл был ранен, не собиралась вести себя так, словно он ни в чем не виноват.
— Вы не могли сказать мне, что вы Мститель. Это я понимаю. Но после той ночи, когда я спрятала вас в своей кровати, не нужно было приходить больше. Не следовало затевать романтическую историю.
— Я не думал, что дело зайдет так далеко. — Дьюрант пытался изобразить мальчишеское озорство, но это ему плохо удалось.
— Вы грубиян! Удивляюсь собственной глупости, по которой я кинулась вам на шею.
— Переживаете из-за той забавы во дворце?
— Наглец. — Эмма отдернула руку. Дьюрант думает, она только об этом переживает? Он действительно такой бесчувственный?
— Возможно, мне нравилось морочить вас, и я немного переусердствовал, — признался он.
Она ринулась к двери.
— Нет, Эмма! — Майкл изо всех сил пытался подняться и последовать за ней. — Послушайте…
Она услышала, как что-то упало на пол, плеск воды, звон стекла. Повернувшись, Эмма увидела, что Дьюрант потерял сознание.
Таким он ей нравился больше.
Подбежал Рубио и с недовольной гримасой сказал:
— Теперь выздоровление задержится на неделю.
— Скорее всего.
— Кто-то должен заменить его.
— Да. — Эмма сердилась на Майкла, она не могла не признать, что Мститель подвергал себя опасности ради жителей этой страны. Эмма чувствовала ответственность перед Эликсабет, Генрихом, Тиа, кухаркой и другими. — Приготовьте костюм, Рубио. Сегодня ночью Мстителем буду я.
Глава 37
Костюм был велик. И седло слишком большое. И лошадь. Все уверения Рубио, что Старый Нельсон спокойный мерин, главным достоинством которого было то, что он безупречно слушался седока, не помогали. Эмме впервые в жизни предстояло ехать верхом. Двигаясь шагом, она покинула пещеру под вдовьим домом, служившую одновременно и конюшней, и винным погребом, и оказалась на лесной тропе.
Рубио стоял в дверях.
— Доверьтесь Старому Нельсону! — крикнул он. — Все будет хорошо!
По части костюмов и грима камердинер был настоящим гением. Подгоняя наряд Мстителя по фигуре Эммы, он подвернул брюки, укоротил рукава, снабдил Эмму парой белых кожаных перчаток, соорудил маску — и сделал все это за несколько часов. Он так ловко раскрасил ей лицо, что она обмерла, увидев в зеркале незнакомца. Подсаживая Эмму на лошадь, Рубио сыпал советами и похвалами.
Помахав на прощание рукой, он медленно заковылял к дому.
Эмма осталась одна. Ветки задевали ее. В лесу слышались какие-то шорохи. Сквозь деревья она не видела ничего, кроме света звезд. Эмма опасалась встретиться с волком. Кто спасет ее, если Майкл снова лежит в лихорадке? И… и… Ох!
Эмма постаралась переключить мысли на предстоящую задачу.
Старый Нельсон выбрался на дорогу.
Эмма не знала, где находится. Не знала, куда едет. Но Старый Нельсон, казалось, знал. Он шел рысью, подбрасывая ее, и у нее стучали зубы. Потом ход лошади стал ровнее, мерин неторопливо трусил вперед.
Эмма держала поводья, одновременно цепляясь за гриву, поминутно ожидая, что свалится на землю. Закрыв глаза, она вжималась в седло, копыта стучали по дороге успокаивающим стаккато.
И все-таки она теперь Мститель! Она не подвела людей, которые верили в нее.
Набрав в грудь воздуха, Эмма открыла глаза.
Залитый лунным светом пейзаж расстилался перед ней: с одной стороны лес, с другой — скала.
Дорога вилась вдоль стены деревьев светлой лентой. Мириады звезд сияли в бархатном небе. Старый Нельсон свернул в глубь леса, потом Эмма ехала лугом и видела поднявшего голову оленя, вылетевшую из чащи сову.
Она обогнала карету, помахала рукой и рассмеялась, рассмотрев прижатые к окну испуганные лица.
