Близилась уже полночь, когда он заметил, что его собеседник клюет носом.
— Вы устали. Пора спать! Очень прошу вас, дорогой пан Никодим, не переутомляйтесь. Конечно, я буду вам благодарен, если вы станете приглядывать за хозяйством: ум хорошо, а два лучше, — но пока я, слава богу, здоров и не вижу нужды перегружать вас работой. Отдыхайте и будьте как дома.
— Спасибо, — оказал Дызма позевывая.
— И еще одно. Если у вас будет желание и время, займитесь, пожалуйста, моими дамами. Кася еще ездит верхом и немножко увлекается спортом, а жена, бедняжка, томится от скуки. Нет общества, оттого и мигрень и меланхолия. Согласитесь сами: бесконечное общение с Касей должно плохо влиять на ее нервную систему. Поэтому я буду вам очень благодарен, если вы уделите им хоть немного времени.
Дызма пообещал развлекать Нину и, ложась в постель, подумал:
«Старый пройдоха — и такая наивность. Женщина и так влюблена в меня, а он со своими предложениями».
Облокотясь на подушки, Дызма сел в постели, вынул из бумажника деньги, наскоро пересчитал; потом на листке бумаги стал вычислять, насколько велик будет его доход. Задумался, какова будет тантьема. Вдруг в соседней комнате послышались осторожные шаги. Кто-то шел ощупью впотьмах, зацепляя стулья. Был уже второй час. Заинтересовавшись, Никодим хотел было встать и заглянуть в соседнюю комнату, как вдруг ночной пришелец остановился возле его двери, ручка дрогнула, и дверь медленно стала открываться.
На пороге появилась Кася.
Дызма протер глаза и от удивления разинул рот.
Она была в черной шелковой пижаме с красными отворотами. Из-под опущенных ресниц Кася взглянула на Никодима. Бесшумно затворив дверь, приблизилась к постели. Не уловив и тени смущения, Дызма с возрастающим изумлением глядел на Касю.
— Не помешала? — спросила Кася с независимым видом.
— Мне?.. Да что вы… Нисколько.
— У меня нет папирос, — небрежно бросила она.
— А я думал…
— Что вы думали? — с вызовом спросила Кася. Никодим смутился.
— Я думал, что… что у вас ко мне какое-нибудь дело. Закурив, Кася кивнула.
— Есть и дело.
Кася придвинула стул и села, закинув ногу на ногу. Между красной атласной туфелькой и манжетой брюк показалась обтянутая смуглой кожей тоненькая косточка. Никодим ни разу не видел женщины в брюках, и теперь вид Каси казался ему верхом неприличия. Молчание прервал низкий, глубокий альт Каси:
— Я хочу поговорить с вами по-деловому. Какие у вас намерения насчет Нины?
— У меня?
— Не пытайтесь отделаться отговорками. Я считаю, что вы должны ясно и по-мужски ответить на мой вопрос. Ведь вы не станете отрицать, что добиваетесь ее симпатии. С какой целью?
Дызма пожал плечами.
— Я думаю, вы не обольщаете себя надеждой, что ради вас она бросит мужа. Если вы ей приглянулись, то это еще ни о чем не говорит.
— Откуда вы знаете, что приглянулся? — спросил, заинтересовавшись, Никодим.
— Неважно. Я пришла узнать, имею ли я дело с джентльменом или с человеком, который способен воспользоваться слабостью честной женщины и честной жены. Я сочла бы вас негодяем, если бы вы сделали Нину своей любовницей.
Кася была возбуждена, голос дошел почти до хрипа. В глазах разгорелось темное пламя.
— Чего вы ко мне пристал»!? — ответил Никодим с возрастающим раздражением. — Разве я сую нос в ваши дела?
— Ах, вот как? Должна я это рассматривать как уведомление о свинстве, которое вы намерены совершить? С каким удовольствием отхлестала бы я вас арапником по вашей квадратной роже!
— Что? — рявкнул Дызма. — Кого? Меня?
— Вас! Вас! — зашипела с ненавистью Кася, сжимая маленькие кулачки.
Дызма разозлился. Что вообразила эта сопливая девчонка! Явилась ночью и…
Внезапно Кася вскочила, схватила его за руку.
— Не трогайте ее! Вы слышите! Не смейте ее трогать!
Губы Каси дрожали. Никодим выдернул свою руку.
— Сделаю как хочу! Понятно? Слушать вас не желаю! Кася закусила губу и отошла к окну.
— Видали… — бросил ей вслед Дызма.
Он никак не мог понять ситуацию. Правда, его самолюбие приятно щекотало известие о том, что Нина им увлечена, но он не мог понять, почему это до такой степени возмущает Касю, почему она явилась к нему ночью, вместо того чтобы поделиться своими подозрениями с отцом. Он знал, что Кася ненавидит Куницкого, но почему же тогда она с таким рвением заботится о супружеской верности своей мачехи? У важных бар всегда все вверх тормашками…
Тем временем Кася снова повернулась к нему, и Никодим опять удивился: она кокетливо ему улыбнулась.
— Вы на меня сердитесь? — явно заигрывая, спросила Кася. — Очень сердитесь?
— Конечно, очень.
— Но ведь вы не выгоните меня отсюда? Можно присесть?
— Пора спать, — угрюмо буркнул Никодим.
Кася весело рассмеялась и села на край постели.
— Вы всегда проводите ночи так добродетельно? В одиночестве?
Никодим посмотрел на нее с изумлением. Вот она слегка наклонилась к нему. Раздвинулись темно- вишневые губы, обнажая белоснежные зубы, беспокойно вибрировали ноздри, румянец окрасил потемневшую от загара нежную кожу. Такой привлекательной Никодим до сих пор еще не видел Касю. Только глаза не изменили своего выражения. Холодно и испытующе смотрели они на Никодима из-под тонкой арки сросшихся бровей.
— Вы, наверное, тоскуете по Варшаве, где ночи не обрекают мужчину на одиночество так, как здесь, в Коборове. О, я понимаю вас…
— Что понимаете? — неуверенно спросил Никодим.
— Понимаю, почему вы хотите вскружить Нине голову.
— Я совсем этого не хочу, — честно признался Никодим.
Кася рассмеялась и вдруг, наклонив голову, скользнула щекой по его губам.
«Вот какое дело! — подумал Дызма. — Это она из ревности! И эта в меня влюбилась!»
— Пан Никодим, — игриво начала Кася, — я понимаю, вам и здесь нужна женщина, но почему именно Нина? Разве я вам совсем не нравлюсь?
Одеяло было тонкое, и через него Никодим явственно ощущал тепло ее тела.
— Почему же, и вы мне нравитесь…
— Я моложе Нины… И не хуже ее. Посмотрите-ка! Она вскочила и подбежала к выключателю. Спальню залили потоки света.
— Посмотрите-ка, посмотрите…
Двумя-тремя быстрыми движениями она расстегнула пижаму. Черный шелк легко скользнул по стройному телу и упал на пол.
Никодим обалдел вконец. Вытаращив глаза, глядел он на эту странную девушку, которая с таким бесстыдством стояла перед ним совсем нагая. Она была так близко, что он мог рукой дотронуться до ее смуглого тела.
— Ну что? Что? Нравлюсь я вам? Кася негромко рассмеялась.
Разинув рот, Никодим замер на постели.
— Я хорошенькая. — Кася кокетливо закинула головку. — Может быть, вас интересует, гладкая ли у меня кожа, крепкие ли мускулы? Не стесняйтесь!..
Не переставая смеяться, Кася приблизилась к краю постели.
