Никодим решил, что в Коборове было лучше всего, особенно после отъезда Каси. И угораздило же Куницкого подсунуть ему проект, из-за которого он сделался председателем банка…
«Ну, брат, не сетуй. По совести, и сетовать-то не на что», — усмехнулся про себя Никодим.
Мысль работала все медленнее. Обильный обед сделал свое. Никодим уснул.
Спал он так крепко, что не слышал ни стука в дверь, ни шагов Стеллы, ни щелканья замка в чемодане. И только когда Стелла тряхнула его за плечо, Никодим открыл глаза.
Он сразу все вспомнил. Стелла протянула что-то вроде белого шелкового халата на красной подкладке. Никодим вскочил и протер глаза.
Пора, учитель! — прошептала Стелла.
Пора?
Да. Все уже ждут. Наденьте скорее облачение.
Как, при вас? — удивился Никодим.
Нет, я выйду. Снимите с себя все, наденьте рясу и сандалии.
Она подсунула ему мягкие красные туфли с золотой звездой на носках и бесшумно удалилась из комнаты.
Дызма выругался, но медлить не стал. Через две-три минуты он был уже готов. Шлафрок и туфли оказались великоваты. Холодное прикосновение шелка к голой коже освежало тело.
Никодим глянул в зеркало и не мог удержаться от улыбки. Халат доходил до пят, рукава с разрезами и глубокий вырез производили странное впечатление.
Брюнетка появилась снова. Взяв Никодима за руку, она молча повела его но темному коридору. Было тихо. Они долго шли по коридору, по лестнице, затем спустились и снова попали в коридор. В конце его Стелла остановилась и трижды постучала. Открылась дверь. Они вошли в темную комнату. Дверь закрылась за ними сама собой. Щелкнул в замке ключ, и раздался голос Конецпольской:
— Все в порядке. Двери на запоре. Прислуге я велела раньше, чем в полдень, в дом не возвращаться.
Хорошо, — не выпуская руки Никодима, сказала брюнетка, — войди и займи свое место.
Дызма заметил, что Ляля была тоже в белом халате. Она отодвинула на мгновение тяжелую портьеру, из-за которой упала полоса багрового — света, и вышла из комнаты. Велев Никодиму подождать, Стелла тоже исчезла за портьерой.
Из соседней комнаты донеслись голоса. Время тянулось томительно, и Никодим собрался было заглянуть за портьеру, как вдруг она раздвинулась, и на пороге в долгом поклоне замерла Стелла.
За портьерой был зал без мебели. Пол устлан коврами, на коврах — горы пестрых подушек. Посередине — большое позолоченное кресло, обитое красным атласом. Над ним горят три свечи.
С потолка, заливая комнату багровым светом, свешивается светильник.
По обеим сторонам кресла — женщины в белых халатах. Сзади, на стене, — простыня с изображением звезды в три луча. Внизу на простыне вырезанные из красной бумаги буквы: «Terra est rotunda».
— Взойди, владыка! — воскликнула Стелла и подвела Никодима к его трону.
Стоило ему сесть, как женщины расположились полукругом, и, выступив вперед, Стелла начала:
— Посвященные в тайну! Вы, Паломницы Троесветной Звезды, и ты, учитель, на чьей груди сейчас засверкает символ знания, власти и счастья, я, ваша сестра-заступница, недостойными устами возвещаю вам открытие тридцать третьей ложи Ордена Троесветной Звезды, путеводным словом которой по воле Великого Тринадцатого будет исполненное великого смысла изречение: «Terra est rotunda». В нем — вера, что орден наш овладеет всей землей, надежда, что наша ложа станет одним из звеньев огромной цепи, и повеление нам, живущим, замкнуть эту цепь. Напомню, что, по закону ордена, каждый из нас должен выполнить наказ другого, едва тот произнесет святое слово, коснувшись левой рукой чела, сердца и лона. Прежде чем приступить к обряду, напомню вам каноны посвященных…
Дызма перестал слушать. Его так поразила неожиданная обстановка, что он не мог сосредоточить внимание на чем-то одном. Он глядел на молодых женщин. Некоторые из них были очень соблазнительны в этих странных халатах. Голые плечи точно выплывали из белых волн блестящего шелка, декольте с глубоким вырезом… Сознание того, что среди них он — единственный мужчина, возбуждающе подействовало на Дызму.
Он уже не думал, как и почему, — думал одно: неужели? когда?
Тем временем Стелла кончила свою речь и вынула из красной коробочки маленькую золотую звезду на золотой цепочке. Среди торжественного молчания она подошла к Никодиму, повесила ему на шею звезду, отступила на три шага и упала ничком на ковер. Остальные женщины сделали то же. Только Ляля подошла к двери и повернула выключатель.
Лампа погасла. Никодим вздрогнул. Погруженная в полумрак комната, три слабых огонька восковых свечей над его головой, лежащие ничком белые фигуры — все это всколыхнуло в его душе страх и волнение.
Внезапно Стелла завопила загробным голосом:
— Привет тебе, привет, владыка жизни, любви и смерти!
— Привет… привет! — по нескольку раз повторили дрожащие голоса.
— Привет, привет, источник воли!
— Привет… привет! — повторили опять голоса.
— Привет тебе, хранитель знания!
— Привет… привет!..
— Привет тебе, учитель жизни!
— Привет… привет!..
— Привет тебе, творец наслаждения!
— Привет… привет!..
Дызма слушал эту литанию и думал:
— «Спятили бабы!..»
Потом Стелла, покончив с воплями, устремилась к Дызме, и не успел он опомниться, как она прильнула к его губам. К изумлению Никодима то же самое проделала пани Ляля, затем — обе графини Чарские и остальные дамы.
— Теперь зажгите кадила, — приказала Стелла.
Из углов комнаты поплыли синеватые дымки, источающие странный, упоительно сладкий запах.
Женщины опять окружили Дызму.
По знаку Стеллы они взялись за руки, образовав полукруг, сама Стелла подняла руки и завопила:
— Приди, Владыка!
— Приди… — повторили все.
— Яви нам свою милость! — воскликнула Стелла.
— Яви…
— Стань меж нас!
— Стань!..
— Вступи в душу своего посланца!
— Вступи…
— Вступи в тело учителя!..
— Вступи…
— Зажги его пламенем!
— Зажги!..
— Воспламени его неистощимой силой!
— Воспламени…
— Проникни его жаром своего дыхания!..
— Проникни… Никодиму стало не по себе.
— Кого вы зовете? — спросил он не своим, каким-то сдавленным голосом.
Ему ответили: крики ужаса. Кто-то кричал так пронзительно, что застыла кровь в жилах.
— Промолвил!.. Явился!.. Это Он!.. — отозвались голоса.
— Кто?.. — спросил Дызма, трясясь от страха. — Кого вы зовете?
