— А ты спроси его в следующий раз, когда будешь трахаться с ним.
— Черт, я тебя не спрашивала, что вы делали с Фанни.
— Так в этом все дело?
— Нет, не в этом. — Вздохнула Сэм, останавливаясь. — Просто я срослась с тьмой.
— Это не так. — Покачал головой Габриэль. — Ты только думаешь, что это так. Тебя убедили.
— У меня не укладывается в голове, что он — Михаэль, — произнесла Сэм.
— В тебе снова слишком много тьмы. Но на этот раз так даже лучше. — Отозвался он.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что помнить было бы слишком тяжело. А изменить все равно ничего нельзя. Я сейчас поменялся бы с тобой местами. Ты не представляешь, каким он был, он был всем для нас, нашей опорой. Первое время не было и дня, чтобы я не скучал по нему. Я столько лет смирялся с мыслью, что его нет.
— Можно попробовать его вернуть. — Произнесла Сэм.
— Что?
— Вернуть. Собрать воедино, вдохнуть жизнь. — Сэм сосредоточилась, анализируя все возможности. — Я могла бы попробовать сделать его человеком. А ты, ты бы мог попробовать сделать еще больше, то же, что и с Фанни.
Габриэль оторопел.
— Ты понимаешь, о чем ты говоришь? Взять часть тьмы и превратить ее в свет?
— Но по отдельности мы ведь это уже делали.
— Как ты вернешь того, кого поглотила тьма?
— Соберу по крупицам. — Глаза Сэм горели решимостью.
— Он не позволит тебе. — Покачал головой Габриэль.
— Если он также устал от предыдущей ночи, как и я, тогда позволит.
Габриэль рассмеялся.
— Я бы не очень рассчитывал на это. Хотя, тебе виднее.
— Мы вернем его, — произнесла Сэм, витая мыслями где-то далеко от этих мест и времен. — И познаем суть истины.
— Скорее, красоту войны. — Грустно усмехнулся Габриэль. — Если нам удастся, это будет означать войну. Тьма не простит тебе возвращения Михаэля. И что будет тогда? Четверо нас против армии тьмы. Мы проиграем, Мара. — Он вздохнул. — Твое намерение благородно, но бессмысленно. Мы погибнем.
— А если я стану светом?
— И все это в один день, — Габриэль покачал головой. — У нас есть только день, чтобы начать и закончить, иначе нам не дадут шанса продолжить.
Сэм поднялась.
— Куда ты?
— Чем раньше я начну, тем больше у нас шансов, — ответила она.
— Ты — сумасшедшая, — сказал Габриэль.
— Определенно, — кивнула она.
Глава 30
Тьма встретила ее холодом и пустотой. В ней не было сознания сейчас, словно она спала. Изредка в пустоте возникали какие-то картины, которые были всего лишь образами, как сны у человека. Сэм осмотрелась, затем опустила взгляд вниз к своему пупку, своей украденной тайне, и стала сплетать нити воедино, старательно собирая их со всех сторон. Она соединяла их вместе, создавая заново серебристый жгут, который связывал их некогда с Малькольмом. Но когда она дошла до оболочки радужного облака, оно мешало ей, не позволяя идти дальше, не позволяя серебристому канату проникнуть сквозь нее. Сэм выругалась и попыталась проделать в оболочке отверстие рукой, но та лишь подалась вперед, как эластичный резиновый шар и не разорвалась.
— Габриэль, — тихо позвала она, не выходя из тьмы, и ощутила, как он взял ее за руку. В этот самый момент ей показалось, что во тьме зажегся фонарь, и этим фонарем была она сама. В его свете оболочка казалась призрачной, Сэм снова потянулась к ней рукой, и на этот раз в том месте, где рука прошла сквозь оболочку, образовалась черная дыра с оплавившимися краями. В это отверстие Сэм переместила серебряный жгут, и он словно ожил, наполнился силой, которая побежала от нее по волокнам. Через какое-то время она ощутила, как сила остановилась, достигнув другого конца связи, и затем, под ее влиянием, все разнесенные во тьме частички, начали соединяться воедино, влекомые нитями, сплетающимися в канат все дальше и дальше от Сэм. Когда движение закончилось, она знала, кого чувствует на другом конце. Он спал, но он был там, Сэм ощущала его. Габриэль продолжал держать ее за руку, отчего сияние Сэм разгоралось все ярче. Наблюдая за сплетением серебристой связи, Сэм не обратила внимания, как свет достиг оболочки, оплавив ее всю, растворив в пространстве, словно ее и не было никогда. Тогда, заметив это, и больше не медля ни секунды, она выпустила весь этот свет по связывающему их жгуту. Поток света полетел прочь, настолько сильный, что растворял волокна, по которым несся, и Сэм испугалась, что он не успеет достигнуть цели, но то ли от отдачи, то ли оттого, что тьма больше не признавала ее, она выпала обратно на кухню.
— Что? — Габриэль встревожено смотрел на нее, не выпустив ее руки.
Сэм судорожно вдохнула, словно вынырнув из воды.
— Я сделала это. Но, я не знаю, где его искать. Другие просто возвращались в свои тела. А где тело Мака, его ведь тоже поглотила тьма, и… о боже, — простонала она.
— Что такое? — Габриэль поднял ее с пола и взял на руки.
Образы нахлынули на нее сплошным потоком. Она и не знала до этих пор, что в собственной памяти можно утонуть. Дневник теперь казался просто цитатой ее жизни. Сколько там было всего… Оболочка растворилась, перестав защищать ее от ее же воспоминаний. Сэм потерялась в них, не зная, сможет ли когда-нибудь выбраться. Там было все: и голоса, и лица, и чудеса прошлых времен, и сотворение, и ее детство, то самое детство богов, которое нельзя было описать человеческими словами. Она успела подумать о том, выдержит ли ее человеческий мозг такое количество информации и картин, и окончательно отключилась.
— Сэм, ты слышишь меня? — Знакомый голос говорил обеспокоено, а теплая рука бережно гладила ее по голове. — Что же ты творишь, Сэм.
Она с трудом открыла глаза. Теперь она помнила все, и узнавать что-либо еще ей не хотелось, потому не хотелось ни видеть, ни говорить, — внутри нее и так было слишком много.
Резкость наводилась с трудом — глаза тоже отказывались работать.
Коротко стриженые волосы, правильное серьезное лицо, и эти ненормальные глаза хаски.
— Мак, — пришлось приложить усилие, чтобы пошевелить губами.
Он полулежал на ее кровати, опираясь на локоть и рассматривая ее.
— Ты недолго продержалась. — Сказал он беззлобно. — Сколько прошло? Меньше месяца? Только зачем было возвращать меня человеком? Могла попросить Нагару, он, наверняка, нашел бы способ… помягче.
— Пользуешься тем, что я не могу говорить? — Она быстро приходила в себя. — Это не прихоть, Мак. — Она смотрела на его лицо, и сердце мучительно сжималось в груди. — Обними меня, пожалуйста. — Бессильно попросила она, а сердце ее ликовало: «Михаэль, Михаэль, Михаэль…»
Он прилег рядом с ней на кровать и прижал ее.
— Я больше не такой сильный, как раньше. — Усмехнулся он. — Ты сама сделала меня таким, теперь не пеняй.
— Я вообще боялась, что у меня ничего не выйдет. — Сказала она, обнимая себя его руками еще крепче.
— Ты хочешь забраться в мое тело? — Он шутил, но она чувствовала, что он удивлен, рад и взволнован.
