крышей продуктовой лавки. Голоса преследователей слышались все ближе, становясь все громче, но потом внезапно стихли. Солдаты, по-видимому, устремились дальше по улице. Повернувшись к Тильде, Николь начала расшнуровывать платье.
– Эй, развязывай свой узелок. У нас нет времени. Я хочу скорее превратиться в молодого человека.
Гиллиам постарался упасть так, чтобы не задеть раненое плечо. Он приземлился на колени и быстро вскочил, одновременно выдергивая булавку из плеча. Ткань треснула и разорвалась. Чертова мегера! Его лучшее платье! Он устремился вперед, но его остановила развеселившаяся толпа, которая пыталась пробиться через ворота аббатства.
– Альфред, поторопись и проследи, чтобы главные ворота были заперты! – крикнул он солдату. Мощный голос Гиллиама перекрывал гул огромной толпы. – Роберт, ты займешься задними воротами!
Даже если его невеста добежит до главных городских ворот прежде, чем их успеют закрыть, охранники все равно ее не выпустят. Женщина благородного сословия без сопровождающего на улице города – такая же редкость, как рогатая лошадь. Внезапно Гиллиам испытал чувство облегчения и почти простил Николь за попытку сбежать. Своим глупым бегством она разрушила замысел де Окслейда увести у него из-под носа Эшби. Гиллиаму сейчас нужно было только одно: запереть ворота. Потом он поймает девушку и… станет хозяином Эшби.
Рэналф спустился с лестницы и встал рядом с братом. Богатый наряд лорда Грейстенского был покрыт грязными пятнами.
– Будь проклята эта идиотка! – прорычал он. – На что она надеется? Неужели собирается спрятаться от меня в моем собственном городе?
– Дядя! – крикнул один из племянников де Окслейда, слезая с лошади, чтобы помочь встать на ноги своему незадачливому родственнику. – Ты ушибся? Может быть, ранен?
– Нет! – буркнул коротышка.
Внезапно его лошадь попятилась и начала бить копытами о землю. Де Окслейд схватил ее под уздцы.
– Глупая сука!
Трудно было понять, кого он имеет в виду – девушку или лошадь.
– Мерзавка – завопил аббат, подняв голову к небесам. Подобрав полы своего одеяния, он быстро спустился по ступеням к де Окслейду. – Последний раз в жизни я вмешиваюсь в дела, связанные с дочерьми Евы.
С этими словами он швырнул пергамент рыцарю. Договор упал на грязные камни.
– Можешь нести его кому угодно, любому священнику. А теперь убирайтесь отсюда! Уходите! Все! – вопил он. По багровому лицу и трясущимся в ярости рукам было видно, как сильно задето его самолюбие.
Гиллиам посмотрел на ворота, через которые в этот момент входил нарядный Джефри. Джослин следовал за рыцарем по пятам, одетый в короткую голубую тунику и алые узкие штаны. На мальчике был плащ, но покрасневший нос выдавал, что парнишка сильно замерз. Еще бы, он был такой худой, кожа да кости, и совсем не мог защищаться от холода.
Рэналф накинулся на де Окслейда, срывая собственную злость.
– Я хочу, чтобы ты и твои родственники убрались с моей земли! Сейчас же. Арнэлт, проводи их! – окликнул он слугу. – Проследи, чтобы их выпустили за ворота.
Замухрышка огляделся по сторонам, переводя взгляд с одного Фицхенри на другого, и понял, что появился третий брат.
– Господин шериф, – сказал он, приветствуя Джефри и растягивая в медовой улыбке тонкие губы. – Лорд Грейстен, поверьте мне, я немедленно и с радостью покидаю это место. Случившееся уберегло меня от страшной ошибки. Забирайте себе эту мегеру, – повернулся он к Гиллиаму. – Желаю вам пережить первую брачную ночь и не получить рану посерьезней, чем от булавки.
Де Окслейд вскочил на лошадь и развернул ее в сторону ворот, оставив договор валяться в грязи. Племянники последовали за дядей.
Гиллиам смотрел им вслед. Этот маленький рыцарь показался ему слишком самонадеянным, не осознавшим свое поражение и ничему не научившимся. Взглянув на помятый пергамент, он задумался: почему на нем нет печати? Окслейд не дурак, стало быть, он не только знал, что Николь собирается бежать из плена, но был уверен: девушка бросится к нему. Итак, претендент на Эшби сейчас направлялся на условленное место встречи с невестой!
Проклятие! Но если Гиллиам не найдет ее первым, Хью увезет Николь туда, где ее нельзя будет найти. А когда у нее в животе окажется ребенок, конец всем спорам о браке.
– Де Окслейд почему-то считает себя хозяином этой мегеры. Я думаю, здесь с самого начала был устроен заговор. Договор привезли просто так, для отвода глаз. – Гиллиам поддел ногой намокший пергамент. – Вы заметили, что его племянники даже не пытались остановить девушку, когда она побежала?
– Разве нет? Я – то пытался. – Джефри переводил взгляд с одного брата на другого, пытаясь скрыть веселую улыбку. – Гиллиам, у тебя на плече кровь. Рэналф, а что с твоим платьем? Похоже, я пропустил потрясающее зрелище.
– Смейся, Джеф, и я выбью тебе второй глаз! – прорычал Рэналф. – Гиллиам, никакой испорченной девке, пускай она сам дьявол в юбке, я не позволю вырвать то, что я отдал тебе. Найди ее! Если де Окслейд ее поймает, бери их в осаду и знай, что я тебя поддержу. Если ты первый ее схватишь, тащи в Эшби, запирай все ворота и не выпускай до тех пор, пока у твоего новорожденного младенца не полезут зубы. Но что бы ни случилось, я больше никогда не хочу ее видеть. – Он развернулся и, кипя от злости, направился к воротам.
Гиллиам и Джефри молча наблюдали за тем, как лорд Грейстен покидает аббатство. Когда Джеф перевел взгляд на младшего брата, на его лице не было и тени улыбки.
– Как это ей удалось сбежать? Она чуть не сбила меня с ног в воротах.
