– Да.
– Могу отвезти тебя в это место, чтобы ты могла осмотреть его.
Сейбл совсем не хотела ехать туда вместе с Кейном, но у нее не было выбора. Она вежливо ответила:
– Спасибо, это будет очень любезно с твоей стороны.
– Когда?
– Может быть, сегодня утром?
– Я заеду за тобой через полчаса.
– Один вопрос. Есть ли в Тотара-Бей большая лужайка, где могли бы разместиться человек… двести?
– Да, – сказал он, и этот лаконичный ответ пресек другие ее вопросы.
– Хорошо, я буду готова.
Торопливо взглянув на отложенные в сторону газеты, Сейбл положила трубку. «Завтра обязательно позвоню по оставшимся объявлениям», – пообещала она себе.
Она взглянула на себя в зеркало. Надо что-то сделать с темными кругами вокруг глаз, скрыть следы бессонной ночи.
Когда приехал Кейн Джерард, она была уже готова и села в его машину прежде, чем он успел выйти из нее.
Внутренне сжавшись, Сейбл одарила его самой холодной улыбкой, какую только могла изобразить, и мило произнесла:
– Спасибо, это очень любезно с твоей стороны.
Кейн тронулся, сильными руками уверенно держа руль, и выехал с парковки.
– Не стоит благодарности, – с легкой иронией произнес он. – Я уезжаю на континент на пару дней, поэтому будешь общаться с моей экономкой. У тебя есть машина?
– Нет, – неохотно призналась Сейбл.
Он удивленно вскинул брови:
– Думаю, что автомобиль просто необходим для подобного рода дел.
– Только в случае, если работать за городом, – безучастно возразила она, – а я всегда работала в Окленде. В городе полно автобусов и такси.
– Марк Расселл сказал, что ты обладаешь прекрасными организаторскими способностями.
Голос его звучал удивленно, будто до этого он считал, что организация мероприятий была каким-то пустяковым хобби, но Сейбл почему-то не разозлилась.
– Надеюсь на это. Предстоящая работа явится для меня настоящим испытанием.
– Уверен, ты прекрасно справишься с задачей, – учтиво сказал он.
Воспоминание об их поцелуе незримо витало между ними. Сейбл уже стала думать о том, не специально ли Кейн провернул этот переезд выставочного зала в свою усадьбу? Но она тут же отмела от себя это предположение. Марк упомянул о том, что Брауны, замечательная пара, получили какое-то плохое известие. Иногда случайное стечение обстоятельств бывает похоже на преднамеренный злой умысел…
В салоне автомобиля повисло молчание, и Сейбл не хотела его нарушать.
Немного погодя машина свернула с шоссе на узкую дорогу, петляющую вдоль берега. Между скал поблескивало море, затем они увидели устье реки и, в конце концов, после пятиминутного спуска среди вековых лесов выехали на такой яркий солнечный свет, что Сейбл заморгала глазами.
Надпись на воротах была лаконичной: «Тотара-Бей». Они поехали сквозь роскошный сад, и Сейбл вспомнила свой наивный вопрос о величине лужайки. «Неудивительно, что Кейн изумился ему», – усмехнулась она про себя. Окруженные деревьями лужайки, казалось, уходили в бесконечность, растворяясь в сверкающем солнечном свете.
У Сейбл перехватило дыхание, когда она увидела дом. Большой, со строгим белым фасадом и серой крышей, он был классическим воплощением поместья. К своему ужасу, Сейбл почувствовала, как странные, давно забытые слезы наполнили ее глаза, поэтому ей пришлось поморгать, чтобы не выдать себя.
Когда они подошли к входной двери, у нее возникло ощущение, будто она пришла домой. Эмоции, спрятанные глубоко внутри, стали вырываться наружу: неизбывная детская жажда уюта и защищенности, красоты, стабильности и спокойствия – всего того, о чем она мечтала, когда росла.
Все, что было в доме этого человека, который угрожал ее душевному равновесию, обретенному с таким трудом, являлось отражением ее души.
Потрясенная тем, какое впечатление произвел на нее дом, Сейбл спросила:
– Сколько лет этому красивому зданию?
– Около ста двадцати. Моя прапрапрабабушка поселилась здесь примерно сто пятьдесят лет назад. – Он остановил машину на гравийной дорожке возле главного входа. – Я вырос в этом доме.
Потомственная аристократия. Наследуемое богатство. Сейбл многое об этом знала. И не могла забыть о том, как однажды в школу, где она училась, ворвалась мать одной девочки и, не понижая голоса, потребовала, чтобы ее дочь отсадили от Сейбл. И она знала почему. Дочь алкоголика не должна была сидеть за партой рядом с девочкой из старинной аристократической семьи!
А что изменилось с тех пор? Этот величественный дом лишь подчеркивал огромную разницу между ней и Кейном, пусть и в прогрессивном обществе Новой Зеландии.
Она почувствовала взгляд Кейна на своем лице, которое пыталась спрятать, взгляд острый и слишком проницательный. Собрав всю волю, Сейбл спокойно произнесла:
– Какое прекрасное место для аукциона! – Она отвела взгляд от величественного фасада. – Полагаю, здесь найдется место для парковки автобусов?
– Автобусов?!
Она успокаивающе улыбнулась:
– Не волнуйся, мы не собираемся привозить сюда тысячи людей. Самое большое – полдюжины автобусов. – И почему-то спросила: – Ты решил, будешь ли сам присутствовать?
Кейн слегка улыбнулся:
– Конечно. Здесь мой дом.
Его слова еще больше расширили пропасть, зиявшую между ними.
Он вышел из машины, быстро обошел ее и открыл Сейбл дверцу. Схватив свой портфель, она направилась вместе с Кейном за дом, к большой парковочной площадке. Окинув ее взглядом, Сейбл одобрительно кивнула.
Внутри дом оказался так же прекрасен, как и снаружи. Многие старые особняки бывают мрачными, но этот, искусно отреставрированный, был залит светом и обставлен не только старинной, но и современной мебелью.
Предметы искусства тоже были великолепными. «Никаких постмодернистов, – заметила Сейбл с внутренней иронией. – Вообще весьма эклектичная коллекция. Некоторые картины принадлежали кисти малоизвестных художников, а некоторые, – подумала она, когда ее взгляд скользнул по одному из портретов – по гордому и страстному лицу женщины, одетой в платье Викторианской эпохи, – кисти больших мастеров. На портрете, несомненно, прародительница семьи. У нее и Кейна похожие черты лица».
Кейн провел Сейбл в большую комнату, выходившую на широкую веранду.
– Предлагаю подавать здесь напитки и закуски. Люди смогут входить в эти французские двери и с бокалами в руках идти смотреть картины.
«Он взял на себя командование», – поняла Сейбл.
Эта авторитарность была его врожденной чертой, как и надменно выступавший подбородок и сильные черты лица, которые делали его самым красивым мужчиной на свете.
Тепло, возникшее внизу ее живота, предупредило Сейбл о том, что ей не надо думать об этом. Немного поспешно она спросила:
– А где здесь кухня? Может быть, проще соорудить передвижной буфет?
– Пойдем, посмотришь.
И снова в его голосе послышалась веселая нотка. Сейбл поняла ее, когда увидела кухню. Это не была обычная кухня в деревенском стиле. Кухня данного усадебного дома была способна накормить целые толпы людей!
