некоторое время наступала кома, а потом и летальный исход.
Китаец, изготовивший Рассказову эту смертельную штуковину, называл свою поделку «змеиным зубом» и утверждал, что яд практически вечен и кольцом можно пользоваться по назначению даже спустя много лет после того, как оно изготовлено.
Аркадию Сергеевичу пришлась по вкусу эта игрушка. Чисто из практического любопытства он несколько раз экспериментировал на живых людях, желая узнать, как сильно и как быстро действует яд, заключенный в полости кольца. Оказалось, что этого количества яда вполне хватало на двух-трех человек настолько микроскопичны были дозы, способные уничтожить человека. Всякий раз после этих бесчеловечных экспериментов он отдавал кольцо китайцу, и тот снова наполнял его ядом, состав которого был известен лишь ему одному.
Поначалу Рассказов не носил «змеиный зуб» постоянно и надевал кольцо только в тех случаях, когда предвидел опасную для себя ситуацию. Но со временем Аркадий Сергеевич так привык к ощущению своей полной безопасности, которое ему давало это кольцо, что он совсем перестал его снимать. Время шло, он потихоньку полнел, кольцо врастало в палец, и однажды Рассказов понял, что ему придется носить «змеиный зуб» даже после того, как его жало станет безобидным. Поэтому он берег яд для самой опасной, самой безвыходной для себя ситуации — и вот, кажется, она наступила…
Рассказов сделал вид, что чешет затекшую в наручнике кисть, а сам, одним нажатием мизинца, активировал дремлющее в гнезде жало «змеиного зуба». Он знал, что яд подействует почти мгновенно: человек начнет задыхаться, через пару минут у него отнимутся руки и ноги, еще через пять минут его уже ничто и никто на свете не сможет спасти.
Аркадий Сергеевич попросил отвести его в туалет, и Воронов повел его в хвост самолета. Там, с полуоткрытой дверью, в которую Андрей просунул свою левую, окольцованную наручником руку, он дал Рассказову возможность облегчиться по малому. К сожалению, Воронов не обратил внимания на легкий укол, который почувствовал, когда подопечный обхватил своими пальцами его ладонь: ему показалось, что его оцарапал заусенец на наручнике.
Когда они с Вороновым вернулись на свои места, Рассказов ухитрился сделать вид, что оступился, и оперся рукой на плечо сидящего напарника Воронова — в этот-то момент Ясько и получил свою порцию яда.
Прошло несколько минут, и по виду сидящих эфэсбэшников Рассказов понял, что они вне игры. Больше не таясь, Аркадий Сергеевич обыскал Воронова, нашел ключик от наручников и высвободил свою руку. Потом, заметив, что никто за ними не наблюдает, быстро перетащил молодого парня на свое место, сцепил их наручниками и прикрыл им руки одеялом.
До Москвы оставалось еще минут десять — пятнадцать полета, за это время Рассказову требовалось придумать, как выйти из самолета незамеченным: он был уверен, что их будут встречать прямо у трапа.
Вообще-то в своей мятой одежде и с обросшим густой и седоватой бородой лицом Аркадий Сергеевич довольно сильно отличался от своего портрета на фотороботе. Тем не менее стоило максимально обезопасить свой выход из самолета. Он внимательно оглядел салон и в хвосте заметил одиноко сидящую девочку лет двенадцати. Рядом с ней кресло пустовало, и Рассказов пошел туда.
Быстро разговорив девочку и войдя к ней в доверие, Рассказов выяснил, что она летит одна от бабушки, у которой гостила на каникулах, и что в Москве ее должна встречать мама. Рассказов пообещал проводить девочку до самого дома, если ее вдруг никто не встретит в аэропорту: Девочке очень понравился «дедушка», который к ней подсел, он был такой веселый и забавный, что она захотела познакомить его со своей мамой. Она была рада, что он развлек и отвлек ее: она в первый раз в жизни летела на самолете и страшно боялась… Поэтому, когда «дедушка» после приземления взял ее за руку и вместе с нею вышел на летное поле, она не возражала и весело продолжала болтать с ним о Мики-Маусах, утятах Дональдах и других персонажах американских мультфильмов.
Миновав кордон из сотрудников ФСБ, Рассказов попросил девочку подождать, пока он сходит в туалет, а сам торопливо вышел из здания аэропорта, нанял частника и назвал ему адрес на одной из окраин. Яда хватило и на шофера. Аркадий Сергеевич быстро переоделся в одежду своей очередной жертвы, выбросил тело в кусты на обочине Рязанки и помчался в Москву, где в одном из предусмотрительно устроенных им тайников лежали документы на имя австралийского предпринимателя Эндрю Доила.
Все остальное было делом техники. Этим же вечером Аркадий Сергеевич вылетел из Москвы в Каир, а оттуда в ставший ему вторым домом Сингапур.
Как бы он огорчился, если бы узнал, что один из его главных врагов, Андрей Воронов, а также и его напарник выжили: их успели вовремя доставить в больницу — яд оказался не таким быстродействующим, как полагал Рассказов, но вполне возможно, что со временем ослабла его сила…
В последнее время Аркадий Сергеевич превратился в очень набожного человека: регулярно посещал церковь, молился, много жертвовал на нужды церкви. Со стороны казалось, что он, почувствовав, что жизнь клонится к закату, хочет замолить свои грехи, чтобы оказаться в раю. На самом деле все было намного проще и примитивнее. Несколько устав от жизни, охладев к своим «курочкам», делам, различного рода встречам и знакомствам, Аркадий Сергеевич, как говорится, остался совершенно одинок, а потому ему необходимо было хоть чем-то заполнить образовавшийся вакуум.
Перебрав всевозможные варианты, Рассказов пришел к выводу, что самым привлекательным и безопасным остается для него религия. На размышления о том, какая религия, он не стал тратить время:
ближе всего ему было христианство. И самым привлекательным казалось расхожее выражение: «Не согрешишь — не покаешься!» Разве не прелесть: делай что угодно! Грабь, воруй, убивай, насилуй, только не забывай каяться, и тебе сам Господь отпустит все твои грехи. Главное — покаяться, поделиться с Богом богатствами своими, а после никто не мешает возвращаться в мир людской и продолжать свои грязные делишки.
Очень удобная религия! Такое своеобразное понимание Рас сказовым одной из основных идей христианства — идеи греха и очищения через покаяние — вело его к парадоксальным, можно сказать, даже бесовским аналогиям. Христианские заповеди в его интерпретации произвольно сближались с законами криминального мира: отстегивай вовремя на общак, и тебя никто не тронет, а в трудную минуту даже помогут.
Долгие размышления перед образом замученного Христа привели его к откровению — на его дела в России кем-то наведена порча. Придя к такому выводу, Аркадий Сергеевич обратился к своему информационному компьютерному центру и вскоре отыскал самую известную в мире знахарку, проживающую в не менее экзотической, чем Сингапур, Индии. Желание не тетка, так просто не отмахнешься, и он полетел в Дели.
Оставив в номере гостиницы свои вещи нераспакованными, Рассказов остановил такси, которое доставило его к известной колдунье. Красивая черноволосая женщина с карими, печально устремленными на него глазами, казалось, пронзавшими насквозь и просвечивающими, словно рентген, не сказала ему ни слова. Будто под гипнозом он снял ботинки, прошел в комнату и уселся на роскошный ковер, по-восточному скрестив ноги.
Не успев сказать и пары слов колдунье, одетой в яркое сари и увешанной массивными золотыми изделиями в буквальном смысле с ног до головы, Рассказов был остановлен царственным жестом ее руки.
— Не трать слов понапрасну! — к изумлению Аркадия Сергеевича, заговорила она с ним на чистейшем русском языке. — Ты приехал за помощью, так излагай суть своей проблемы! Но прежде выпей вот этот волшебный эликсир, который спасет твою душу…
Женщина достала изумительной работы золоченый кувшин и золотую чашу, налила совсем чуть-чуть и, плавными движениями попассировав над чашей своими ладонями, шепча что-то про себя, протянула ее Аркадию Сергеевичу.
Рассказов был столь поражен, что машинально принял чашу, испил из нее какую-то горьковатую жидкость и через несколько секунд, неожиданно для самого себя, забыв о своих незыблемых правилах осторожности, рассказал этой посторонней женщине о своем желании вернуться в Россию, причем не просто вернуться, а стать важным и известным политиком, участвовать в управлении страной. Незаметно для себя он обнажился настолько, что сам бы ужаснулся, скажи ему кто об этом в нормальном
