Позин неоднократно пытался припереть его к стенке, однако всегда не хватало времени.
Но теперь времени впереди было предостаточно, и Позин плотоядно поглядывал на Толстого Марика, как удав на кролика, подумывая, как все-таки поумнее расколоть школьного дружка на правдивую повесть о брайтонских бандитах. Но пока заводить разговор о чем-либо помимо еды было бессмысленно
— Марик жаждал накормить голодного и худого Позина до отвала. Как и все обжоры, Марик был убежден в том, что все остальные ничего в еде не понимают и потому едят мало.
— Попробуй этих маринованных грибочков — возим из России.
— Контрабанда? — с интонацией булгаковского кота Бегемота поинтересовался Позин.
— Какая тебе разница? Ешь и не бери в голову, а эти солененькие огурчики, между прочим, по старому местечковому рецепту. Кстати, рыба-фиш у меня лучшая в городе — проводили конкурс.
— Сколько ты заплатил жюри? — спросил циничный Позин.
— Ничего не платил, просто они все у меня со скидкой питаются — ветераны же. Давай по маленькой?
В такую жару Позину пить не хотелось, но обижать радушного Марика было невежливо. Они выпили ледяной водки, от которой захватило дух и заломило зубы. И грибы, и огурчики были и в самом деле вкусные.
— Сейчас будем есть борщ, такой густой и наваристый, как варила в Одессе моя покойная бабушка, и к нему мы имеем нормальную сметану — у них же в Америке сметаны приличной нет.
— Марик, когда ты перестанешь говорить «у них в Америке»? Сколько лет ты здесь живешь?
— Двадцать, но сметаны-то приличной все равно они тут не делают, а у меня есть.
— Ну и говори тогда «у меня в Америке и одесский борщ, и настоящая сметана…».
— Все ты шутишь, Шурик. Но вот скажи, а у вас в Москве есть лобстер, настоящий, огромный, не дохлый краб какой-нибудь?
— Думаю, есть, в Москве теперь, как в Греции, есть все.
— Но такого лобстера, как у меня, в Москве ну просто быть не может. У меня он вот такой огромный. — Марик развел руки шире плеч. — Называется «Лобстер а ля Ришелье», сам понимаешь, в честь Дюка — типа фирменное блюдо. Кстати, ты не знаешь, а Дюк любил лобстеров? А то тут меня какие-то эрудиты из вновь прибывших доставали. А вдруг не любил?
— Марик, как твой тайный советник, дам тебе совет — закажи у какого-нибудь художника, который специализируется на подделках картин старых мастеров, полотно под названием «Дюк Ришелье, глядя на Черное море, обедает лобстером» и повесь на центральную стену. Все вопросы отпадут сами собой.
— До чего же ты умный, Шуренок. А мне и еще один твой совет нужен.
Заморив червячка, Марик обычно принимался хвастаться своими успехами.
«Ну, вот сейчас начнется», — подумал Позин и ошибся.
— Знаешь, кто у нас тут недавно был?
— Откуда?
— Сам Аркадий Романович Велихов. — Марик говорил в высшей степени торжественно.
— Он в Нью-Йорке?
— Уже с неделю… Он собрал наших деловых и предложил разный интересный бизнес, обещал сам вложить десятки миллионов, но народ в сомнениях: можно ли ему верить? Вроде он — наш, но репутация у него хуже последнего Поца. Ты ведь наверняка с ним знаком?
— Давай сначала я с ним переговорю, выясню серьезность его намерений, а потом все тебе расскажу. « — Буду с нетерпением ждать, сам знаешь, за Мариком не заржавеет, если заработаем, и тебе отстегну по честному.
— Остановись, Марик. Я-то думал, что ты уже большой бизнесмен, а не мелкая шпана. Кстати, у тебя есть его координаты?
— Вот номер его мобильного, я, правда, пока ему не звонил…
Марик с его полумафиозным бизнесом отступил за задний план. Нужно было повидать Аркадия и предупредить его, сообщив о последнем разговоре с Щенниковым — в противном случае Позин перестал бы чувствовать себя порядочным человеком. Он набрал номер:
— Аркадий, тебя приветствует некто Позин.
— Шура, привет, ты откуда?
— От верблюда, с Брайтона, откуда же еще, где еще знают, что ты здесь?
— Когда прилетел?
— Вчера. Надо увидеться. Ты сегодня занят?
— После восьми занят — деловая встреча.
— Давай посидим в подвальном итальянском кабачке на углу Мэдисон и Шестьдесят девятой стрит, это почти напротив Уэстбери. Ты его легко найдешь. Часов в пять устроит?
— Договорились. Буду.
Позин был уверен, что Марик не обидится, поскольку пребывает в убеждении, что Позин помчался выяснять перспективы их совместного бизнеса с Велиховым. На дорогу радушный хозяин попытался всучить Позину огромный пакет с грибами, огурцами и нетронутым лобстером.
— Не будешь есть сам, передай Аркадию Романовичу от меня, — умолял Толстый Марик.
Но Позин был непреклонен и пакет не взял. В такси он задремал — сказалась обильная еда, водка и восьмичасовая разница во времени. Велихов уже был на месте. Перед ним стояла чашка капуччино. Хотя оба не хотели есть, для приличия заказали по лазанье и красного вина. Позин в общих чертах пересказал свой разговор со Щенниковым:
— Я считал своим долгом предупредить тебя, Аркадий.
— Спасибо, Шурик. Я всегда знал, что ты настоящий друг. Не то что эта гнида Петропавловский. Представляешь, как он меня обозвал?
— Как?
— Пиратом. Сравнил меня с Билли Бонсом и изобразил каким-то уголовным выскочкой. Меня, доктора наук, без пяти минут академика. Ладно, Петропавловскому я почти не помогал, но и не мешал же по трупам лезть вверх. Но остальные-то каковы? Тот же Валентин. Где бы он был, если бы не я? А теперь они все будто сговорились: Велихов зарвался, зажрался, много на себя берет!
— Так они давно сговорились.
— Шурик, а где же элементарная человеческая благодарность?
— Нет ее. Уж такой наивности я от тебя, Аркадий, не ожидал. Ты мне другое скажи: ты всерьез в оппозицию подался или это твой очередной спектакль? Играешь на опережение, боясь, что за твой полумафиозный бизнес тебя за ушко да на солнышко, а ты тут и завопишь — политическую оппозицию давят? И твой демарш с отказом от депутатского мандата, и слухи о том, что ты агитируешь губернаторов оказать сопротивление политике Президента, — ив самом деле, не высоко ли ты замахнулся?
— И ты туда же. Я ведь убежденный и последовательный демократ и всецело поддерживал Ельцина как гаранта и оплот демократии, много сделал для того, чтобы названный им человек победил на выборах. Ты ведь знаешь, во сколько мне обошелся Березненко и его программа?
— Могу себе представить.
— А теперь я после всех своих усилий вижу, что демократия в опасности — генералы и гэбисты ее разом задушат — это у них в крови. Наш народ еще не распробовал вкус настоящей демократии, и им легко манипулировать. «Навести порядок», «Отнять награбленное» — эти лозунги наши люмпены поддержат, а нам, деловым людям, — каюк.
— Так ты теперь в политики собрался податься?
— А чем я хуже Гришеньки Явлинского или того же Кириенко? Я-то пообразованнее буду, а уж в бизнесе я достиг много больше их обоих, вместе взятых.
Позин неплохо представлял себе те коммерческие операции, в результате которых Велихов сколотил свое состояние и некоторое время считался одним из самых богатых людей России. Не то чтобы он осуждал его, нет, каждый выбирает собственный путь, тем более Велихов был такой же азартный игрок, как и Позин, но Шурик всегда старался играть честно, чего о Велихове даже самый доброжелательный к нему человек сказать не мог. С другой стороны, Велихов играл так, как ему позволяло играть государство. Ему позволяли нарушать законы, он и нарушал. Неужели этому пришел конец?
