Общество и его проблемы

каждом конкретном случае.

Глава III. Демократическое государство

Отдельные личности являются субъектами деятельности — как умственной, моральной, так и всякой вообще. Личности подвержены всевозможным социальным воздействиям, оказывающим определяющее влияние на то, о чем они могут думать, что планировать, что выбирать. Только в сознании личности и в ее поступках конфликт разнонаправленных социальных влияний приобретает свой завершенный вид, являясь ей как некая единая проблема. С рождением общества данный закон не утрачивает силы. Ибо только через посредство личностей общество приходит к тем или иным решениям, формулирует условия их выполнения и воплощает их в жизнь. Личности — это агенты общества, они его представляют, общество же действует только через них. В странах, подобных нашей, принято утверждать, что законодательная и исполнительная власть избирается обществом. Это можно понять в том смысле, будто именно общество и является действующим агентом. На деле же речь идет об отдельных мужчинах и женщинах, пользующихся принадлежащим им избирательным правом; в данном случае общество есть понятие собирательное, обозначающее совокупность личностей, каждая из которых голосует как некая анонимная единица. Между тем, в качестве гражданина, обладающего избирательным правом, каждая из этих личностей является агентом общества. В своих волеизъявлениях он — такой же представитель интересов общества, как сенатор или шериф. То, как он голосует, может быть отражением его своекорыстной надежды обогатиться путем избрания определенного человека или путем принятия какого-то из предложенных законов. Иными словами, он может и не оправдать представлений о нем как выразителе определенных интересов. Но и в этом отношении он не отличается от тех из официально избранных представителей общества, которые, как выяснилось, также предали доверенные им интересы, не став честными выразителями таковых.

Иными словами, любой агент общества — независимо от того, представляет ли он его в качестве избирателя или в качестве государственного чиновника — выступает в двойственной роли. Это обстоятельство являет собой самую серьезную проблему правления. Обычно, говоря о типах правления, мы противопоставляем представительные формы всем иным, которые таковыми не являются. Согласно же нашей гипотезе, представительными являются все типы правления — в той мере, в какой они готовы выражать интересы общества, простирающиеся на деятельность индивидов и групп. Однако, здесь нет никакого противоречия. Ибо правлением занимаются такие же люди, и ничто человеческое им не чуждо. У них тоже есть частные интересы и интересы конкретных групп, интересы той семьи, той группировки или того класса, к которому принадлежат они сами. Редко когда личность достигает полного отождествления с выполняемой ею политической функцией. Лучшее, на что способно большинство людей — это сделать заботу об общем благе доминирующей надо всеми остальными своими устремлениями. «Представительным» обычно называют такой тип правления, при котором подобное доминирование сознательно обеспечивается соответствующей организацией общества. Присущая каждому официальному лицу двойственность [интересов] ведет к возникновению внутриличностного конфликта между, с одной стороны, истинно политическими целями и действиями, а с другой — теми, что заложены в его неполитических ролях. Когда общество принимает специальные меры с целью минимизации этого конфликта и обеспечения такого положения, при котором представительные функции преобладают над частными, возникающие в результате политические учреждения получают название представительных институтов.

Можно сказать, что до недавнего времени общества не сознавали, что являются обществами, так что говорить о том, что они «самоорганизовались» с целью достижения своих интересов и их защиты, нелепо. Следовательно, государства возникли недавно. Ведь факты однозначно свидетельствуют против того предположения, что государства суть исторически древние образования — правда, это при условии, если мы будем придерживаться строгого и четкого концептуального определения государства. Но наше определение исходит из выполняемой государством функции, а не из его неизменной сущности или структурной природы. Говорить в этой связи о том, какие из стран и народов являются государствами, а какие нет, значит, в той или иной степени, играть словами. Действительное значение имеет здесь признание наличия фактов, обусловливающих существенные отличия одной формы государства от другой. Данное возражение имеет целью подчеркнуть один в высшей степени значительный факт (независимо от того, произносится ли при этом само слово «государство» или нет): дело в том, что в на протяжении длительных временных отрезков роль слуг общества оставалась для правителей чем-то несущественным по сравнению с прочими целями, для реализации коих те использовали принадлежащую им власть. Существовал механизм правления, но использовался он в целях, строго говоря, неполитических — для сознательного утверждения династических интересов. Это подводит нас к первостепенной проблеме общества — проблеме достижения им такого признания, которое позволило бы ему осуществлять отбор своих официальных представителей и определять их права и обязанности. Рассмотрение данной проблемы подводит нас, как мы увидим ниже, к обсуждению темы демократического государства.

В общеисторической перспективе отбор правителей и наделение их определенными полномочиями выступает как политически случайное дело. Те или иные личности выдвигались на роль судей, исполнителей и администраторов по причинам, не зависящим от их способности служить интересам общества. Выдающееся значение некоторых греческих античных государств, а также существовавшей в Китае системы экзаменовки [государственных чиновников] связано именно с тем, что они явились исключением из данного правила. История свидетельствует о том, что, как правило, личности становились правителями благодаря привилегиям или занимаемому положению, и ни то, ни другое не было связано с общественной значимостью выполняемых ими ролей. Если мы намерены и далее пользоваться понятием общества, то обязаны признать как нечто само собой разумеющееся тот факт, что обоснованием пригодности некоторых личностей к роли правителей являлось что угодно только не политические соображения. Так, во многих обществах старейшины-мужчины получали бразды правления исключительно благодаря своему преклонному возрасту. Геронтократия — факт столь же известный, сколь и широко распространенный. Несомненно, подобная практика основывалась на предположении, что солидный возраст гарантирует знание традиций группы и зрелость опыта, но едва ли можно утверждать, что, предоставляя старейшинам монополию на власть, данным предположением руководствовались сознательно. Скорее, данная практика сохранялась ipso facto, как нечто издревле заведенное. Действовал принцип инерции, принцип наименьшего сопротивления и наименьшего действия. Для того чтобы обладать политическими полномочиями достаточно было просто чем-то выделяться среди окружающих — пусть даже длинной седой бородой.

Одним из не относящихся к делу факторов, служившим критерием наделения властью определенных личностей, являлись их ратные подвиги. Неизвестно, действительно ли «истинными матерями городов были военные лагеря», неизвестно, прав ли был Герберт Спенсер, утверждавший, что предшественником всякого правления было командование, осуществляемое военачальниками на войне — ясно лишь то, что именно способность одерживать военные победы позволяла считать, что данный человек предназначен для управления также и гражданскими делами своего сообщества. Нет нужды доказывать, что данные посты требуют от личности совершенно разных талантов и что преуспевание в одном качестве вовсе не гарантирует успеха в другом. Но факт остается фактом. Для того чтобы убедиться в повсеместности такого положения вещей, не обязательно даже обращаться к истории античных государств. Государства, называемые демократическими, демонстрируют ту же тенденцию, полагая, что победоносный генерал чуть ли не самими небесами предназначен для занятий политикой. Разум должен был бы учить нас тому, что даже в среде самих политиков те, кому лучше других удается настроить гражданское население на участие в войне, именно в силу подобных склонностей оказываются непригодными для должностей, цель которых — обеспечение справедливого и прочного мира. Вместе с тем, Версальский договор показывает, как трудно происходит смена находящихся у власти личностей — даже при радикальном изменении ситуации, порождающем потребность в личностях с иным кругозором и иными интересами. Обычно же власть доверяют тем, у кого она уже есть. Природе человеческой свойственно идти по линии наименьшего сопротивления, поэтому, когда возникает нужда в выдвижении выдающейся личности на роль лидера в