успеют?!»
Она побежала вдоль канала. Кричала, чтобы Алешка схватился за выступ на той стороне, где вывалилась плита. Но он не слышал. Он ничего не слышал. А вода все несла его к трубе.
Тогда Аня по самой кромке канала изо всех сил побежала вперед, ощупывая глазами каждую плиту: может, еще где вывалилась?… Нет. Все целые и скользкие.
«Ну, пожалуйста! Ну попадись хоть какой-нибудь выступчик!» — не понимая, что кричит, молила она. И вдруг увидела: впереди, шагах в двадцати от места, где канал уходит под землю, из стены торчат три толстенных железных прута. Один выше и два других ниже его на полметра, рядом.
«Он не достанет! Не достанет!» — мелькнуло в голове.
Дальше в памяти был провал, потому что она уже оказалась стоящей на нижних прутьях. Но и этого было мало!
И опять провал… Она, держась рукой за верхний прут, уже лежит животом на двух нижних. Теперь хорошо: свободная рука почти касается воды.
— Алеша! Хватайся. Але-о-о-ша-а! — закричала она.
Но Алекс не видел ее, не слышал крика.
Аня перегнулась так, что боль резанула бок, схватила Алешку за волосы и изо всех сил сжала пальцы. В тот же миг ее дернуло вниз, потянуло в сторону трубы.
Алекс обеими руками вцепился в ее руку. Вот-вот рука не выдержит, и тогда… У Ани закружилась голова. Чтобы не видеть несущейся страшной воды, искаженного лица Алекса, Аня зажмурилась, до боли закусила губу. «Держать! Держать!! Держать!!!» — бешено выстукивало сердце…
И вдруг ей стало легче. Открыв глаза, она увидела, что Алекс уже одной рукой держится за петлю ремня Иваса, который стоит рядом с ней на прутьях. Потом Алекс совсем отпустил руку Ани, и Алена мигом втянула ее наверх.
Вот теперь Ане стало так страшно, что залязгали зубы.
Алешке было очень плохо. Он ничком упал на траву. Судороги сотрясали тело, а изо рта толчками вырывалась вода.
— Он умирает! — закричала Тамара.
— Заткнись ты! — замахнулся на нее Ивас.
— Ничего, Тома… Это пройдет, — уговаривала ее Алена.
И правда, когда вода вылилась, Алеше стало лучше. И они поспешили уйти от этого проклятого места.
На углу Барочной подождали, пока Тамара сбегала на разведку. Вернулась она с хорошей вестью: дома у Алекса никого.
— Ну и хорошо, — облегченно вздохнула Алена. — Томочка, проводи его, а Аня пока пойдет ко мне. Ладно?
Аня благодарно закивала: остаться одной ей было бы страшно.
Алешка с Тамарой скрылись за домом. Захлопнулась калитка Алены. А Ивас все топтался на месте.
— Алена! — наконец решившись, тихо позвал он.
И Алена тотчас вышла. Не глядя на нее, Ивас спросил:
— Ты… ты знаешь, ну… почему так получилось?
— Знаю. Надо было всем вместе быть. А я побежала, как дурочка.
— Нет. Это я… Там уже утонул один, — темные глаза Иваса метались. Впервые в жизни вот так открыто и беспощадно он говорил о своей вине другому человеку.
— Почему ж ты?… Мы бы не пошли. И вас отговорили бы!
— Не сказал вот… — пожал плечами Ивас.
— Эх ты! А еще товарищ называется, — еле слышно сказала Алена. — Папа знаешь как про такое говорит? «Смолчать, не сказать — все равно что предать!»
Она уже ушла, а Ивас все стоял. В труди темной волной поднималась злость. Сначала он подумал, что на Алену, но тотчас понял: нет, он злится на себя.
ЧТО-ТО СТАЛО НЕ ТАК
После случая на канале, Аня все время проводила у Алены. Они вместе убирали в квартире, ходили на рынок и в магазин. Аню очень удивляло, что Алена делает все уверенно, как взрослая. Когда в магазине она, кроме хлеба, купила еще пачку чаю, сахара, крахмала и баночку кофе, Аня спросила:
— Тебе мама велела?
— Нет.
— А она не заругает, что без спросу?
— Что ты, — улыбнулась Алена. — Понимаешь, у мамы же времени свободного почти нет. Вот мы и договорились: я слежу, чтобы все было. Увидела, что чай кончается, — купила. Ну и соль, и сахар, и другое.
— Хорошо тебе, — вздохнула Аня. — Мне мама совсем ничего не поручает. А что ты еще взрослое делаешь?
— Ну, что. Вещи свои стираю. Могу кашу сварить, картошку пожарить, яичницу. Вот сегодня папа просил, чтобы борщ украинский сварили. Мама меня научила. Хочешь, вместе будем?
— Конечно, хочу! И картошку жарить тоже хочу. И яичницу.
Пока варился мясной бульон, девочки очистили и мелко нарезали лук, свеклу, морковь, белый корень.
— А картошку нужно большими кубиками. И капусту тоже резать крупно, — учила Алена.
Аня впервые узнала, что овощи, чтоб было вкуснее, надо поджаривать. А капусту и картошку класть в последнюю очередь.
Наконец Алена деревянной ложкой растолкла сало с чесноком и вместе с дольками свежих помидоров бросила в готовый борщ. Дала ему закипеть и сняла с огня.
— Вот и все. Пока настоится, и папа придет.
Аленины папа и мама пришли с работы вместе.
— Ой, Коля, мы, кажется, с голоду не умрем. Чем-то вкусным пахнет! — весело сказала мама. — Получилось?
— И ты, Вера, еще спрашиваешь! Пахнет стопроцентным украинским борщом! Чтоб у таких хозяек, да не получилось! А ну пошли мыть руки!
Аня хотела уйти, но дядя Коля не пустил:
— А ты куда?… Ведь мама с работы еще не пришла? Вот и садись за стол. Нам веселей будет.
Уже допивая компот, он спросил:
— Что-то я мальчишек наших не вижу? Вы не поссорились?
Алена поперхнулась компотом. Выручила Аня:
— Нет, дядя Коля. Алекс же заболел. А Ивас…
— Толик не хочет оставлять товарища. Так? — договорил за нее дядя Коля.
— Так, — поспешно согласилась Аня.
На самом деле все было совсем не так. Играть и читать книжки к больному Алексу каждый день ходил не Ивас, а Тамара. А Ивас вообще старался не встречаться ни с Аленой, ни с Алексом, потому что теперь он точно знал: в том, что случилось, больше всего виноват он сам.
С утра Ивас отправлялся играть с мальчишками в пробки или в айданы на соседнюю улицу. И хотя в эти дни ему очень везло, выигрыш мало радовал. Он злился, ссорился с мальчишками и, когда дело чуть не доходило до драки, уходил домой. Но и дома не находил себе места. Мать на работе. Шурка со своим детсадом на Азовском море. И поговорить не с кем. За что ни возьмется, все валится из рук.
Так прошла целая неделя. И когда утром в понедельник прибежала Аня и сказал, что Алена зовет всех в штаб, он обрадовался:
