которые он замышлял. Поначалу я неплохо справлялся, мне удавалось отражать его атаки одну за другой и даже переходить в наступление. Но когда я в очередной раз попытался предпринять атаку, его меч неожиданно царапнул меня по левому бедру. Шесть его выпадов я отразил, но седьмой достиг цели. И хотя рана оказалась пустяковой, по ноге у меня побежала струйка крови.
– Правду, Невпопад. Скажи ей правду.
– Сам ей всё объясни. Если уверен, что справишься. С твоей-то дикцией.
Он опять сделал выпад, но я увернулся и своим клинком отвёл его меч в сторону. Но после целой серии отражённых мной атак ему всё же удалось слегка меня ранить в правую ногу. Рана была глубже, чем первая, и кровоточила сильней. Он меня всё время теснил, и я был принуждён отступать. И вот уже остриё его меча оставило глубокий порез на моей руке.
И вдруг я понял: он наносит мне раны во время каждого седьмого выпада. Действует как заведённая машина, как часы, которые бьют через определённые промежутки времени. Из этого следовало, что моя защита никуда не годится. Он просто со мной играет, позволяя отразить шесть атак подряд и нанося порезы во время седьмой. Он всё это время мне поддавался, пока сам этого хотел. По-видимому, он по глазам моим прочитал, что я догадался о его уловках, и с ухмылкой кивнул мне. Клянусь, никогда ни у кого я не видел такого свирепого выражения лица, с каким он на меня при этом смотрел, этот Одноглазый Тэсит.
– Ну что, готов ей рассказать? – прошептал он. И мне стало ясно, что ему скоро надоест шутить и притворяться. – Похоже, ты так до конца меня и не понял, По. Я в любом случае тебя убью. После того, что ты со мной проделал, тебе нет места на земле.
«Да блефует он всё», – подумал я.
– Но ты можешь выторговать у меня лёгкую смерть, мгновенную, от удара клинком. При этом все твои конечности останутся целы... В противном случае я их отрублю и оставлю тебя умирать от потери крови. Ты будешь тщетно молить меня об ударе в сердце мечом или кинжалом. Но я не снизойду к твоим мольбам, так и знай. Моё решение, как тебя умертвить, будет зависеть от того, скажешь ли ты принцессе правду.
Нет, он просто-напросто блефует.
– Итак, что ты решил, Невпопад? Что скажешь?
– Задай ему, Невпопад! – крикнула Энтипи.
– Идите к чёрту, – вырвалось у меня.
Лицо принцессы омрачилось.
– Только после вас, – сердито парировала она.
Тэсит выбрал именно этот миг для новой атаки. Теперь он действовал совершенно иначе – теснил меня всё дальше и дальше, пока я наконец не упёрся спиной в скалу. Отступать было некуда. Тэсит замахнулся мечом, но я вовремя пригнул голову, и удар пришёлся по камню, из которого клинок вышиб искры. Думаю, именно тогда я впервые за всё время нашего поединка по-настоящему спасся от его удара. Тэсит пребывал в ярости, и это не могло не сказаться на координации его движений. Если бы он лучше владел собой, моя голова была бы уже отделена от туловища. Я попытался было отступить в сторону, но он не позволил мне этого сделать, несколько раз устрашающе взмахнув мечом. Сквозь звон железа и топот наших с Тэситом ног до меня порой доносились ржание Титана и крики Энтипи, которая настаивала на том, чтобы я наконец перестал валять дурака и стал бы драться с Тэситом в полную силу. Я горько усмехнулся. Вот ведь попала пальцем в небо. И как, скажите на милость, убедить её, что она заблуждается на мой счёт?
Я подныривал под клинок, уворачивался, метался из стороны в сторону. Несмотря на холод, у меня со лба каплями катился пот. Дышал я тяжело, грудь саднило. Вдобавок ко всему раны, нанесённые Тэситом, продолжали кровоточить. Я уже начинал чувствовать лёгкую дурноту. Мои силы стремительно убывали, Тэсит же не знал устали. Вот он без особых усилий пробил брешь в моей обороне, и я громко вскрикнул, почувствовав, как клинок полоснул меня по рёбрам. Я судорожно зажал ладонью рану, из которой обильно текла кровь.
Он на несколько секунд остановил свой натиск и вперил взгляд в мою свежую рану. И я решился на атаку. Вознёс меч над головой и бросился на него сломя голову. Мне хотелось все силы, всего себя вложить в этот выпад.
Но Тэсит перехватил мой клинок в воздухе затянутой в перчатку рукой и что было сил оттолкнул его. Я потерял равновесие и упал на снег. Он замахнулся на меня своим мечом, и я едва успел откатиться в сторону, прежде чем клинок вонзился в землю в том месте, где я только что лежал. Тэсит быстро подскочил ко мне и поставил ступню на мою раненую грудь. Он приставил к ней остриё меча, а другой ногой прижал к земле мою руку, в которой я сжимал рукоятку меча.
– Расскажи ей всё, – в который уже раз повторил он. – Иначе, богом клянусь, я тебя прикончу.
Я вгляделся в его единственный глаз. Нет, представьте себе, он не блефовал.
– Ну хорошо, – сказал, вернее, прорыдал я. – Ладно, я всё ей расскажу.
– Подробно!
– Разумеется... только... ты меня, пожалуйста, не убивай, Тэсит. – По моим щекам заструились слёзы. Ну и жалкое зрелище я, поди, собой являл! – Не убивай... пожалуйста, не надо...
– Не могу этого обещать. Сказал, что убью, значит, так и будет...
– Тэсит, пожалуйста... Так нечестно...
– Нечестно? – взревел он. – И это ты мне говоришь? После того, что со мной сделал?
Принцесса, к счастью, находилась довольно далеко и не слыхала наших слов.
– Да, это нечестно! Ты, Тэсит, появился на свет красивым, стройным, отважным, справедливым. Тебя вырастили единороги, ты в любом лесу как у себя дома. Рождённый быть героем! А взгляни на меня, ублюдочного сына шлюхи, хромоногого калеку! Я хотел совершить в жизни хоть что-то значительное. Но мне так мало было для этого дано. А ты... тебе всё легко доставалось...
– Легко? Да ты просто не представляешь себе, через какие испытания мне довелось пройти за последние несколько лет! Неужто ты и впрямь полагаешь, что я отправлялся на подвиги, не сомневаясь в своей победе? Ошибаешься! Мне знакомо чувство страха. И я оказываюсь в его власти всякий раз, как только мне выпадает биться с каким-нибудь чудовищем или когда мифический зверь требует, чтобы я разгадал его загадку. Но я научился преодолевать малодушие.
– Я тоже, представь себе! Просто ты не одобряешь способ, каким я этого добился. – Я вскрикнул, потому что его башмак ещё глубже вдавился в мою грудь.
– Расскажи ей всё... всю правду... И тогда, быть может, я оставлю тебе жизнь.
– Но принцесса может мне не поверить...
– Так убеди её. Иначе умрёшь.
– Хорошо-хорошо, я уж найду способ. – Никогда ещё я так не презирал себя за трусость и слабость характера, как в те минуты. – Позови её, скажи, чтобы подошла ко мне.
Кивнув, Тэсит обернулся, чтобы позвать Энтипи. А я внутренне готовился к тому, чтобы рассказать ей всю правду без утайки. Уж мне-то она точно поверит, хотя и придётся приложить определённые усилия к тому, чтобы её убедить, и я это, безусловно, сделаю ради спасения собственной шкуры. Энтипи тогда узнает, что я – презренный трус, ударяющийся в слёзы перед лицом реальной опасности, а вовсе никакой не герой. Она поймёт, что человек, пустившийся на такие авантюры, чтобы только шкуру свою спасти, не кто иной, как жалкий позёр, не стоящий внимания самой распоследней служанки из королевской крепости и уж тем более – принцессы крови. Мне удалось выдать малодушие, с каким я молил гарпов меня пощадить, за притворство с целью спасения её высочества. Но у меня тогда был великолепный козырь, который я и вытащил из рукава, – птица феникс. Но даже несмотря на это, Энтипи долго сомневалась в правдивости моих слов. А на сей раз мне уже нипочём не выкрутиться. Энтипи узнает всю неприглядную правду обо мне и станет меня презирать с полным на то основанием. Это меня безумно огорчало, прямо-таки в отчаяние приводило, сам не знаю почему.
Но тут я услыхал какой-то странный звук – не то пение, не то свист. Тэсит открыл рот, чтобы позвать Энтипи, и едва не захлебнулся собственной кровью. Он наклонил голову и изумлённо уставился на древко стрелы, которая торчала у него из груди. И пока он недоумевал, откуда она могла прилететь, невидимый лучник снова спустил тетиву. Вторая стрела угодила ему в шею.
Тэсит потерял равновесие и упал. Мне стало гораздо легче дышать, когда его ступня соскользнула с моей груди. Но вставать я не торопился. Не хотелось сделаться очередной мишенью меткого стрелка. Не знаю, может, мне это только почудилось, но издали раздался едва слышный протяжный стон. Потом к нему
