Холоду однако не было до этого дела. Он пробился сквозь толщу снега и льда, заваливших вход в пещеру, и впервые за долгие дни очутился под открытым небом. Он выпрямился и подставил лицо ветру и снегу. И сквозь завывания урагана до него донеслись слова северных божеств, которые сказали ему:
– Ты посмел в гордыне своей сравнить себя с нами, король Севера! Ты осмелился назвать себя всемогущим, неуязвимым, чего не должен позволять себе ни один из смертных! Ты отринул все сомнения, ты возомнил, что власть твоя безгранична. И мы тебя за это наказали. Призрак того страха, который ты испытал в пещере, страха смерти, навсегда сохранится в недрах твоей души, а частица сердца твоей возлюбленной навсегда останется в теле твоём.
Король сумел отыскать дорогу к своему Ледяному дворцу и вернулся к подданным, которые, не осмеливаясь задавать ему вопросы, решили, что королева Тия погибла во время бурана. Страна погрузилась в траур. Что же до самого короля...
С тех самых пор он не переставал ни днём ни ночью ощущать в себе, в своём теле частицу её сердца. Призрак королевы витал над ним, тревожа сон и превращая явь в кошмар.
И тогда он решил бежать. Но разве можно скрыться от самого себя? Однако Старый Дедушка Хол решил попытаться сделать именно это. Поскольку наш король, видите ли, ради сохранения собственной жизни перешёл некую черту, за которую мало кто отваживается ступить. И после этого любые границы перестали для него что-либо значить. Он стал их попросту игнорировать. И однажды он объявил своим людям, что отныне нарекает себя королём, не признающим никаких территориальных ограничений, никаких государственных суверенитетов. Королём, который отправится странствовать – куда пожелает, когда пожелает и как пожелает. Он пригласил всех, кому это по душе, примкнуть к нему. Многие сделали это с охотой.
Опустевший дворец он разрушил. Это пристанище было ему теперь ни к чему.
Он без сожалений покинул свой Холодный Север и злых божеств, обитающих там. Он в них больше не нуждался.
Он утратил свой здравый рассудок. Тот мешал ему жить, как он хотел.
Единственным, от чего ему было не под силу избавиться, остался голос его Тии, его сверкающего алмаза. Она всегда оставалась с ним... и в нём. Он ощущал тепло её тела, он ловил на себе лучи света, изливаемые её нежной душой... и безумно страдал. Страдал от чувства вины перед ней, которое не покидало его ни на миг, как ни пытался он скрыться от него в своих бесконечных скитаниях. Вот всё, что у него осталось... И ещё...
Король Меандр вынул из складок плаща кинжал с тонким, почти прозрачным лезвием и богато изукрашенной рукояткой.
– И ещё кинжал. Льдинка. Который, король был в этом уверен, он рано или поздно, собравшись с духом, вонзит в своё сердце... Когда сумеет преодолеть в себе жажду жизни, как это однажды удалось его супруге. Именно так он покончит со своим жалким существованием, чтобы воссоединиться с любимой в вечной жизни. Со своей ненаглядной Тией. Бедная королева! Несчастный Старый Дедушка Хол... С душой, объятой мраком и ужасом...
Король Меандр закончил свой рассказ. Мы молчали, потрясённые услышанным. Я взглянул сперва на Рунсибела, потом на шута и Энтипи. Лица у всех троих были белее полотна, в глазах читались сочувствие и страх. Тишину нарушила принцесса.
– Так вы... вы сейчас собираетесь себя убить? – спросила она.
– Я?! – Меандр очнулся от глубокой задумчивости и с недоумением пожал плечами. – А-а-а, понимаю. – Он усмехнулся и погрозил принцессе пальцем. – Вы, поди, решили, что я говорил о себе. Ничуть не бывало! Приняли эту историю за чистую правду. Что ж, это делает мне честь как рассказчику. Спасибо за комплимент, юная леди. Нет, поверьте, это... это всего лишь вымысел. А если бы подобное случилось на самом деле, то несчастный ублюдок, с которым такое произошло, был бы вовеки проклят. Верно? И заслужил бы смерть. – Он не мигая уставился на лезвие своего кинжала. – Согласны? Смерти бы заслуживал.
Помолчав ещё некоторое время, Безумный король сунул кинжал в ножны, висевшие у него на поясе, и будничным тоном обратился к Рунсибелу:
– Думаю, ваши рыцари и воины гарнизона объявятся здесь в самом скором времени. Это Кореолис обманом заставил их выступить из форта. Ночью поднял своих людей и объявил, что вы приказали им провести учения. И услал их в одну сторону, а солдат гарнизона – в другую, сообщив им то же самое через некоторое время после того, как рыцари покинули крепость. Но они в конце концов раскусят его хитрость и спешно сюда возвратятся. Рыцари эскортируют вас домой.
– Домой? – изумился Рунсибел.
– Конечно. Под родной кров. Вы ведь из тех, для кого это понятие не утратило значения. – И Меандр тяжело вздохнул.
– Но... Я была уверена, что вы... – Энтипи с трудом подбирала слова, так она была взволнована. Ведь каждый из нас за время общения с Меандром не раз уже успел мысленно проститься с жизнью. – Это просто невероятно. – И она всплеснула руками.
Меандр снова усмехнулся.
– В этом, дитя, и состоит одно из восхитительных преимуществ безумия – прослыв умалишённым, ты можешь совершать поступки, которые другие, нормальные люди считают лишёнными смысла, невероятными, нелогичными... Сумасшедшие вольны в своих решениях, они делают что хотят, без оглядки на мнение окружающих. Попробуй как-нибудь сама повести себя подобным образом. Уверен, тебе понравится. – Он прерывисто вздохнул. – Представь себе, на свете так много людей, которые никогда не отваживаются делать то, что им действительно по вкусу... Не бери с них пример. – Кивнув принцессе, его величество соизволил переключить внимание на меня: – Юная, нежная, трепетная любовь. То, что питает к тебе плетельщица... и принцесса... То, что испытываешь ты сам по отношению к самому себе... А возможно, и к одной из них... Или к обеим. Не знаю... Да, скорей всего, мне об этом и не доведётся узнать. Но ведь чем-то всё это должно закончиться. В любом случае мало кому, кроме меня, известно, чего стоит просто выжить в этом мире. Не погибнуть. Не дать своей душе исторгнуться в вечность прежде срока. И ты тоже, юный оруженосец, наделён этим знанием. Я это по глазам твоим вижу. Как и ты – по моим. В любом случае я тебе желаю одного – пусть судьба будет к тебе милосердней, чем к Старому Дедушке Холу. И вообще, если разобраться, сердце у меня не такое уж и холодное, как думают некоторые...
Он повернулся к нам спиной и быстро зашагал прочь. А я, сам не свой от волнения и страха, крикнул ему вслед:
– Откуда эти шрамы у вас на лице?
Он остановился и, оглянувшись, смерил меня холодным, пронизывающим взглядом:
– Не помню.
– Неужели позабыли?
Он помотал головой:
– Всякий день... стирает из памяти то, что случилось накануне. Ни завтра, ни вчера для меня не существуют. Повсюду снег, один только снег, который падает впереди и позади меня огромными хлопьями и заметает всё окрест. И я бреду сквозь этот снег, сам не ведая куда. Я мало что помню о своей жизни с тех пор, как... услыхал историю Старого Дедушки Хола. Она вытеснила из моего сознания память обо всём остальном. И сколько бы я ни пытался забыть эту легенду, слова её звучат в моей душе всё громче, всё отчётливей... Я решил поделиться ею с вами. Надеялся, что она тогда покинет наконец мою память и переселится в ваши воспоминания. Но увы... Похоже, зря на это рассчитывал. Она, эта страшная сказка, пребудет со мной вечно. Есть вещи, которые навсегда остаются с тобой, сколько бы ты ни бродил по белу свету.
И с этими словами человек, который, возможно, был убийцей моей матери, вложил свой длинный меч в ножны и быстрым шагом направился к лесу. Над верхушками деревьев зашумел ветер, и, клянусь вам, его порывы показались мне в тот момент не чем иным, как раскатами хохота злых северных божеств.
28
Всё случилось в точности так, как предсказал Безумный Меандр: в скором времени воины, которых Кореолис обманом выпроводил из форта, возвратились назад – с видом сконфуженным и виноватым. Многие принялись бить себя в грудь, заверяя Рунсибела, что не имеют ничего общего с предателем, что тот их попросту одурачил, что они не могли ослушаться приказа столь авторитетного
