Потом он ахнул и так стремительно вскочил на ноги, что стул, на котором он сидел, с грохотом опрокинулся. Он споткнулся, но в последний момент сумел удержать равновесие.
Существо, сидевшее на плече Лондо, буквально источало зло. У него было подобие глаза, но сейчас он был закрыт. Г'Кар видел только щупальца, которые исчезали под белоснежной одеждой императора.
Лондо остался совершенно невозмутим.
— Так ты видишь?
Г'Кар молча кивнул.
— Весьма элегантно, а? Скоро каждый будет мечтать о таком, так я думаю.
— Что… это?
— Моя совесть, — ответил ему Лондо. Он нахмурил густые брови, пытаясь удержать нить беседы. — О-о… да. Да, я помню. Все это было обо мне. Все, что произошло.
— Лондо… — ошеломленный Г'Кар указал на существо, сидевшее на плече Лондо.
Но Лондо не обратил на это внимания. Он продолжал говорить сам с собой:
— Все это… было одной большой эпопеей о том, как некто потерял душу… и об ее возможном восстановлении через искупление, но за ужасную цену. Ведь эта история смахивает на эпопею… как ты думаешь?
Г'Кар кивнул.
— Дело в том, Г'Кар… что в этом случае — веришь ты или нет, — я нужен дракхам. Хотя некоторые из них покинули этот мир, другие хотят остаться. Они все еще считают меня орудием их мести… их марионеткой, которая еще некоторое время будет танцевать под их дудку. Без меня… они беспомощны. Как и без Шеридана и Деленн… они даже не смогут отомстить. Они ненавидят Шеридана и Деленн, как тебе известно. Потому что те приказали Теням уйти… и Тени сделали это. В каком-то роде дракхи… — он подыскивал сравнение, а потом улыбнулся, — … они как дети. Дети, брошенные родителями, которые вымещают свой гнев на всем мире. Я обнаружил, что не питаю к ним ненависти. Почти. Но не совсем.
— Вы сказали… «без Шеридана и Деленн». Иными словами, вы намерены их отпустить?
Лондо медленно кивнул, но это далось ему с трудом.
— Это — мое намерение. Это будет… несколько сложно сделать. Дракхи не хотят, чтобы их освободили. Дракхи желают их смерти. В последнее время для меня стало очень важно поступать наоборот… вопреки воле дракхов.
Внезапно многое из того, что случилось, стало ясным. Давно ли Лондо был не в состоянии отвечать за свои действия? Как долго эта тварь сидит на его плече, наблюдая за ним, управляя его действиями? С самого начала войны? Может быть, именно эта тварь приказала ему бомбить Нарн? Предать Г'Кара? Может быть.
Лондо на самом деле был невиновен?
— Если Шеридан и Деленн смогут уехать… то сможешь и ты, Лондо, — внезапно решительно сказал Г'Кар. — Все мы сможем. Мы сможем спастись…
Но Лондо покачал головой.
— Нет… нет. Рано или поздно, мой маленький… приятель… проснется.
Как только это случится, сюда прилетят корабли дракхов и отправят нас в ад.
— Тогда позвольте мне убить эту тварь…
— Если она умрет, то умру и я. Кроме того, Г'Кар, некоторые вещи уже предопределены. Поверь мне. Есть только один выход.
— Но если эта… штука… контролирует ваши действия…
— А-а-а… знаю, о чем ты думаешь. Нет, Г'Кар, нет. В великом порядке вещей, это, — и он указал на существо, — совсем недавнее приобретение.
Он наклонился вперед, прокашлялся, а потом ровно сказал:
— Хочешь знать… каким я был? После того, как я подстроил бомбардировку нарнской колонии в Квадранте 14… император, император Турхан, перед смертью сказал мне о том, что я и мои союзники прокляты. А я вместо этого сказал, что он одобрил наши действия. Но знаешь что, Г'Кар, дружище? — И он криво улыбнулся. — Если бы мне представилась такая же возможность… я бы поступил точно так же. Я бы постарался спасти жизни моего народа, избавить его от такого… такого разгрома, — и он указал на дымящиеся руины Примы Центавра. — Но то, что я сделал с твоим народом… — и он сжал пальцы. — Я бы повторил это, если бы была возможность.
Г'Кар вспыхнул, кровь ударила ему в голову, и ему пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы не броситься с кулаками на это ухмыляющееся лицо…
А потом он все понял. Он понял, что Лондо просто пытался заставить его… разозлиться… чтобы подтолкнуть его к…
Нападению на него? К убийству?
Конечно. К убийству. Именно так.
А потом, прежде чем Г'Кар смог что-либо сказать или сделать, послышались чьи-то голоса.
— Пошевеливайтесь! — подгоняли кого-то гвардейцы.
Лондо поднялся на неверных ногах и направился к трону. Он рухнул в него, скрывшись в тени.
— Спрячься, — велел он Г'Кару. — Быстро. Там есть маленькая комнатка для переодевания, — и он указал в сторону. Даже это движение явно причиняло ему боль. — Иди туда.
— Почему?
— Потому что время бежит быстро, и мне хватит минуты на то, чтобы объясниться с Шериданом и Деленн, этого времени хватит для того, чтобы уладить все недоразумения. Делай так, как я говорю.
— Как скажете, — ответил Г'Кар с усмешкой.
Он направился в комнату, на которую указал Лондо, и тихо закрыл за собой дверь.
И принялся ждать… его последних указаний.
Глава 25
Лондо уже не мог сидеть на троне прямо, потому что боль стала слишком сильной. Разговор с Г'Каром отнял у него последние силы. Он не думал, что у него еще осталось что-либо в запасе.
Первым вошел один из гвардейцев и направился к трону. Он шел так нерешительно, как будто сомневался в том, что Лондо все еще был там. Так хорошо его скрывала тень.
— Ваше Высочество?
— Да.
Убедившись в том, что Лондо все еще здесь, гвардеец произнес:
— Шеридан ненадолго потерял сознание, но сейчас, кажется, ему лучше.
— О, хорошо, — сухо сказал Лондо. — Нам бы не хотелось, чтобы он прозевал свой смертный час. Введите их.
К нему подвели Шеридана и Деленн. Они озирались в полумраке; в последнее время Лондо предпочитал именно такое освещение. Как будто он полностью сдался тьме. Гвардейцы вышли, оставив их в одиночестве. Шеридан и Деленн выглядели озадаченными, как будто сомневались в том, что они действительно одни.
Внезапно рука Лондо онемела. Он уже не помнил, сколько ему пришлось выпить. Бокал, о котором он совершенно забыл, но по-прежнему сжимал в руке, выскользнул у него из пальцев и со звоном упал на пол. Деленн слегка подскочила. Но Шеридан даже не вздрогнул. По некоторым причинам, Лондо это заинтересовало Деленн и Шеридан, то и дело озираясь по сторонам, медленно приблизились к нему.
— Не подходите ближе, — тихо сказал Лондо. Он говорил чуть слышным шепотом, и слова были произнесены нечленораздельно. Он с трудом узнал свой голос. Мир, казалось, скрывала туманная дымка.
Он попытался встать и обнаружил, что ноги и разум отказываются ему повиноваться. Если бы он попытался подняться, то, скорей всего, упал бы. Вряд ли в этом много величия. Вовсе не таким образом ему хотелось бы провести свои последние мгновения, а в том, что это были его последние мгновения, он был
