разделился еще быстрее, это когда они впервые собирались заняться сексом. Неужели только позавчера?
– Спокойней, – сказала она, когда молния на его джинсах «Левис» расстегнулась в одно мгновение.
Она услышала что-то – неужели он скрежетал зубами?
Нет, он преображался. Если бы она сморгнула, то пропустила бы этот момент. Дерик упал на руки и на колени, его белокурые волосы удлинились, ногти зарылись в землю… и вот уже огромный волк смотрит на нее, волк в шкуре точно того же цвета, что волосы у Дерика, волк с зелеными глазами, похожими на лампы в темноте.
Волк подался вперед, Сара наклонилась к зверю – или к человеку? – и он ткнулся в нее носом. То был быстрый обнюхивающий поцелуй, а потом он испустил рык, и Сара отвернулась так быстро, что чуть не потеряла равновесие. На краю их лагеря стоял волк поменьше, и волк этот был в нерешительности, словно не решался нарушить границы их территории. Это был зверь угольно-черного цвета, с золотисто-желтыми глазами, какие бывают у черно-рыжих кошек. И очень маленький, действительно очень маленький. Дерик перестал рычать и прыгнул к волку. Просто потрясающе – насколько он был больше того, другого.
Они обнюхались, и Сара заметила, что Дерик, несмотря на свои огромные размеры, чувствует себя непринужденно и пытается держаться так, чтобы второй волк не испытывал страха. Мелкий волк робел, пятился, но не убегал.
Тут она поняла: второй – это волчица. И они уходили… они уходили вместе! Без всяких рассуждений эта мохнатая сука ушла и увела ее предполагаемого убийцу-друга – фальшивого жениха.
– Шлюха! – бросила им вслед Сара и пнула шину грузовика.
Дерик примчался к стоянке наутро, привлеченный запахом жареного бекона. Он был такой расслабленный и в таком хорошем настроении, что не сразу понял, что что-то не так.
Наверное, этого следовало ожидать. Ведь Сара – человек, пусть и весьма необыкновенный. А он взял и превратился в волка у нее на глазах. Для нее это было, наверное, очень странно. Он думал уйти в лес минимум за полчаса до захода солнца, чтобы избавить ее от этого, – надо признаться, – странного зрелища, а потом решил плюнуть. Он – такой, какой есть, а если ей это не нравится, ничего не поделаешь.
А кроме того, ему хотелось, чтобы она видела. Видела его во всей красе и не испугалась.
– Что случилось? – спросил он наконец после долгого молчания.
– Ничего.
– А-а… Тебя что-то расстроило?
– Нет, – солгала она.
– Вот как. – Ей-богу, он понятия не имел, что теперь делать. Сара врет, и он знает, что она врет, и, наверное, она знает, что он знает, что она врет. Так что это за штучки? – Значит, ночью все было хорошо?
– Прекрасно.
– Вот и ладно. – Сказать ей, что она врет? Не обращать внимания на то, что она врет? Сказать ей, но в то же время простить за то, что она врет? Наврать самому? – Ты скисла потому, что я не принес кролика? Я думал об этом, но, честно говоря, свежевать его и чистить – такая тягомотина, вряд ли ты…
– Мне это все равно, Дерик.
– Вот как.
– Вот так, – сердито бросила она, вороша в костре кочергой.
– Как – так? – Он потянулся, чувствуя приятную усталость. – А бекона не осталось?
– Ты прекрасно знаешь, что осталось. Где эта как-там-ее-шкуру?
– А? – Дерик выпрямился, сбитый с толку.
Она не дурачится. Нисколько. Она по-настоящему злится. От нее пахнет, точно как от костра.
– Что? Какая муха тебя укусила? Что случилось?
– Та поросшая волосьем шлюха, которую ты взял с собой вчера вечером, если ты не помнишь. Вот что.
– Поросшая волосьем… а, ты о Менди?
– Ха, Менди, – фыркнула она.
– Она не поросшая волосьем шлюха, – стал оправдываться Дерик. – У нее своя бухгалтерская фирма. И ее здесь нет. Она пошла домой.
Сара потрясла перед ним лопаточкой, и он увернулся от капель горячего жира.
– Знаешь, мне нужно только одно – правда. Скажи мне правду, хорошо? Обещаю, что не стану беситься.
– Но ты уже бесишься, – заметил он, думая, сумеем ли он проползти под огнем. Правда состояла в том, что ему было болезненно интересно, что сделает с ним ее сила, если она будет только беситься, но не защищать свою жизнь? Может, просто нашлет на него перхоть или устроит растяжение связок? – Бесишься по-настоящему.
– Заткнись. Вы что, занимаетесь этим, когда убегаете в лес?
– Этим… а! – Он рассмеялся с облегчением и тут же уклонился от удара лопаткой. – Сара, чтоб тебе пусто было! У Менди есть пара. Мы сходимся только для охоты. Запомни: вас гораздо больше, чем нас. Очень редко можно встретиться с кем-то из нас в лесу. Поэтому мы объединяемся. Она была одна, потому что сегодня его очередь сидеть дома с детенышами.
