жестокости. — Прости меня, — прошептала она. — Прости… прости… прости!
Санта-Марин склонился над ней, накрыв ладонями ее груди.
— Габриэла, — хрипло произнес он.
В том, как его руки касались нежных изгибов и впадин ее бедер и ног, с лютым вожделением лаская бархатистое податливое тело, чувствовалась возрастающая страсть дикаря.
— Как ты дьявольски красива, — пробормотал он. — Ну почему тебе непременно нужно свести меня с ума?
Габи всхлипнула, когда он наклонил темноволосую голову и прикоснулся губами к ее розовым соскам. Запустив пальцы в его волосы, она извивалась под ним, в то время как он ласкал ее груди, плавно и игриво, чуть покусывая ее нежную кожу.
— Я не мог забыть, как ты прекрасна, — прошептал он страстно. — Твоя чудесная белая кожа, фантастические волосы, рыжие, с огненным оттенком. — Он поднял голову, сверкнув на нее глазами. — О, проклятие, Габриэла, твой вид пьянит меня. Я так хочу тебя.
— Я не хочу этого делать, — слабея, пробормотала Габи.
— Нет, хочешь!
Санта-Марин с жадностью прильнул губами к ее губам и опустился на нее всем телом. Габи почувствовала, как его горячая шелковистая плоть проникает между ее бедер.
Она силилась отодвинуться, но Санта-Марин, не выпуская ее, прижался лицом к ее шее. Габи вдохнула аромат его волос.
— Габриэла. — Слова звучали приглушенно. — Я не буду груб. с тобой. Не могу, даже если бы ты попросила меня об этом. Это не мой стиль. Ты позволишь мне просто любить тебя?
Ее сердце рвалось из груди. Эта невероятная нежность на фоне пылающей мужественности находила в ее душе такой же отклик, как в первый раз. Как она могла противиться ему? Джеймс Санта-Марин был воплощением ее собственного безумия. Тая под его телом, она ясно осознавала, что еще расплатится за свои прегрешения.
Он почувствовал, что Габи уступает, и глубоко вздохнул.
— Боже, как я мечтал об этом! — Санта-Марин щедро покрыл поцелуями ее шею и лицо. — Ты не выходила у меня из головы, Габриэла, все время я думал только о тебе. — Он запнулся. — Это так чертовски опасно для меня. Сродни самоубийству.
Руки скользнули дальше, сжимая нежные ягодицы и привлекая ее ближе. Она чувствовала, как он растет, наливается мощью. Первобытное возбуждение захлестнуло обоих. Санта-Марин прижался к ней своим могучим телом, и ее бедра, теплые и влажные, раздвинулись, чтобы вобрать его. С неотразимой энергией он выгнул тело и погрузился в нее.
Крик застыл у нее на губах. Чувствуя невероятную боль, она с диким взглядом вонзила ногти ему в спину. Габи поняла, что он лишь на полпути и не может двинуться глубже. Она почувствовала, как он подался назад, дрожа и силясь сохранить спокойствие.
— Ты девственница?! — Слова давались ему с огромным трудом.
Внимание Габи было полностью сконцентрировано на тягучей, невероятной боли там, где он пытался проникнуть в нее.
— Почти.
— Почти? — чуть ли не выкрикнул он.
— Всего раз! — Габи пыталась умерить свою болезненную реакцию, подстегиваемая непонятным, но жгучим желанием. Шелковистые влажные плечи Санта-Марина трепетали под ее руками. Он был лишь отчасти погружен в нее, но Габи и представить себе не могла более пугающего эротизма. Этот опасный красавец занимался с ней сексом, любил ее. Свершилось. Она тяжело перевела дыхание.
— Всего один раз до этого.
— О, Господи. — Он закрыл глаза и сделал длинный судорожный вдох. — Почему я это делаю? — Его голос был полон отчаяния. — Какое-то сумасшествие. Меня бы пристрелить за это! Я даже забыл о презервативе.
Их дрожащие от вожделения тела были обильно покрыты испариной. Габи призывно повела бедрами. Он тяжело застонал.
— Боже, не делай этого. Ты меня не слушаешь?
Она взглянула ему в лицо, поглощенная собственными потрясающими переживаниями.
— Дорогая, — прошептал Санта-Марин, — у тебя все такое маленькое и тугое. — Капельки пота выступили у него над верхней губой. — Я слишком поторопился. Я не хотел сделать тебе больно.
Он попытался отодвинуться, но Габи только сильнее прижалась к нему. Пусть он займет место боли. Все было так ново, она так хотела его! Теперь Габи уже не могла остановиться, даже если бы пожелала!
— Все в порядке, — подбодрила она его. — Все хорошо.
— Нет, это не хорошо. — Он коснулся губами ее губ, потом стал покрывать лихорадочными поцелуями глаза и лоб. — Я не должен…
— Нет! — покачала головой Габи, наслаждаясь ощущением погруженной в нее большой твердой мужской плоти. Ее охватила такая пламенная нежность, что она готова была разрыдаться. Она хотела его! Она сама не заметила, как этот жгучий требовательный красавец похитил ее сердце. В нем сконцентрировался для нее сейчас весь мир, остальное перестало существовать.
— Люби меня, — призвала его Габи. — Только люби меня!
Она вновь повела бедрами, настойчиво вбирая его в себя. Санта-Марин уже не мог больше сдерживаться. Со сдавленным возгласом он вошел в женское лоно. Это движение, медленное, непреклонное, полное затаенной страсти, потрясло ее. Тихий, полный нежности голос нашептывал Габи о свежей и хрупкой красоте ее тела, о том, что его обладатель не желает причинить ей вреда.
Обезумев и позабыв о всякой осторожности, они соединились, одержимые стремлением обладать друг другом, стать одним целым. Поддерживая Габи за бедра, он входил в нее вновь и вновь, с каждым продолжительным толчком проникая все глубже.
В сознании Габи мелькнула мысль, что в целом мире не нашлось бы более страстного, могущественного любовника, чем Джеймс Санта-Марин. Он любил неистово. Достигнув пика наслаждения, она закричала и, будто в ответ, услышала его хриплый стон. Извиваясь, Санта-Марин поспешно припал губами к ее рту.
Тело его раз за разом сотрясалось, наконец, все еще неровно дыша, он опустился на локти.
— Никогда, никогда прежде, Габриэла, — услышала она его чуть хриплый, взволнованный голос, в котором чувствовалось искреннее удивление, — я не испытывал ничего подобного!
Они медленно возвращались к действительности: рокочущий звук вентилятора на окне, лучи солнца на кровати, обжигающий летний зной. Габи откинулась назад, внутри ее звенели последние отголоски их страсти. Джеймс опустился поверх нее. Ласкающим движением она отвела влажные волосы с его лба. Мысль о его тигриной сущности не давала ей покоя. Бабалао оказался прав.
Джеймс Санта-Марин, сильный, гордый и неотразимый, посмотрел на нее и улыбнулся, обнажая белые зубы.
— Ты делаешь меня таким счастливым, — пробормотал он.
Ее сердце болезненно сжалось. Можно ли было ожидать, что случится этим летним днем в старой квартирке над гаражом? Чудеса да и только! Она с удивлением призналась себе, что влюблена в него.
— Весь ужас в том, — продолжал Санта-Марин, касаясь губами ее лба, — что я не могу себе это позволить. Я действительно не имею права принимать на себя никаких обязательств. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Даже в самых мелочах. Я даже не могу ничего объяснить тебе!
Габи, стараясь отдалить момент, когда исчезнут последние отблески недавнего счастья, следила за движением изящной линии его губ. Отдавшись любви этим ослепительным солнечным днем, она забыла обо всем на свете. Неожиданно Габи напряглась всем телом. Состояние эйфории мигом улетучилось, когда она вспомнила о Додде.
Постепенно Санта-Марин перестал расточать поцелуи, заподозрив что-то неладное.
— Я помолвлена, — с отчаянием в голосе проговорила Габи и беспомощно посмотрела на Санта- Марина. — У меня скоро свадьба!
— Что?! — Эффект был потрясающим.
Габи высвободилась из его объятий — потребовались все силы, чтобы сдвинуть такую массу, — и села
